С любовью, Рома
Шрифт:
— Услышь меня, — уже просила я его, опустившись с кровати к нему на пол.
— Я никогда не пыталась избавиться от тебя или отвергнуть твою поддержку. Но… все мои проблемы решал не ты, а твой… отец.
На самом деле, я давно думала об этом, но говорить вслух как-то не планировала, надеясь, что однажды он догадается сам. Оказывается, это тоже стало камнем преткновения. В конце концов, он не виноват, что наша история началась, когда мы ещё были детьми.
Чернов обдумывал мои слова, я же готовилась к тому, что
— Представляешь, отец перед моим походом к врачу заявил, что они больше не будут вмешиваться в мою жизнь, что я сам волен решать, чего хочу.
— Поздравляю, — искренне порадовалась я за него. Родительские тревоги знатно душили его.
— Да, но сначала я испугался. Я вдруг понял, что совершенно не представляю, на что я способен без них, чего хочу и что могу. А потом… потом решил идти поступательно и просто пробовать жить.
— Получается?
Он скривился.
— На самом деле, пока что так себе… В итоге вон окончательно тебя потерял.
Мотнула головой.
— Ты тут ни при чём, я правда была уверена, что так лучше для всех. У тебя была бы твоя свобода, а я… а я бы наконец-то перестала чувствовать себя виноватой во всём на свете.
— Нет, — в момент он стал жёстче. — Я не хочу так. Потому что так — это тоже не свобода. Должен же быть какой-то выход из этого…
— Я не знаю, — таки разревелась. — Не знаю, я… я так много об этом думала, пока не зашла в тупик. Ромка, я натурально схожу с ума от понимания, что никогда не смогу дать тебе того, в чём ты нуждаешься.
— Позволь узнать, что же мне необходимо?
— Это, наверное, глупо. Но я же понимаю, что однажды ты захочешь семью, детей… А с моей стороны это было бы безумием — подвергать будущего ребёнка такому риску. Я ведь сама как бомба замедленного действия… Могу в любой момент…
— Дурочка! — воскликнул он, прерывая поток моих слов, и резко притянул меня к себе, прижимаясь своей щекой к моей. — Думаешь, я лучше? Думаешь, я со своим анамнезом чувствую себя как-то иначе?!
— Да, только ты не виноват…
— И ты не виновата. Никто не виноват. Просто… так случается.
Замолкла, замерев в его объятиях. Могла же я, в конце концов, хоть немного помечтать? Отдаться моменту, наслаждаясь его близостью, теплом, горечью его парфюма.
— Но если тебя это всё беспокоит, — шепнул он мне на ухо, — то я знаю одно простое решение.
Нервно сглотнула, всё теснее прижимаясь к нему.
— Какое? — едва слышно выдохнула я.
— Меняем всего лишь одну фразу, и всё становится на свои места. Я просто хочу быть с тобой… Не потому, что не могу иначе, не потому, что мне плохо без тебя… я просто хочу быть с тобой.
Всхлипнула.
Его губы коснулись моего виска. Моё же сердце пропускало удар за ударом.
— Но если ты не готова… то я буду ждать столько, сколько потребуется.
В
Символично. Но сейчас всё тоже было как впервые… Волнительно, неуклюже и искренне. Словно оба до последнего не могли поверить, что это действительно происходит с нами.
— Никогда бы не подумал, что буду стаскивать с тебя подвенечное платье, надетое не для меня… — усмехнулся Чернов, с чувством откидывая белый кусок ткани куда подальше.
— Вообще-то для тебя…
Он отстранился от меня и непонимающе сдвинул брови. Пришлось признаться.
— Мне очень хотелось быть красивой… на случай, если бы ты когда-нибудь увидел эти фотографии…
Мысль была путаной, но он и так всё понял верно.
Мы никуда не спешили, заново исследуя наши тела и кайфуя от того, как в другом отзывалось каждое новое прикосновение. Чувственно, нежно, с надрывом.
Татуировка нашлась на внутренней стороне левого плеча. Тонко выведенное сплетение букв, образовывающее конечное «Sophia».
— Ну и зачем? — удивилась я, прикусывая кожу в области «S».
— Потому что твой… потому что моя.
На этом разговоры прекратились, уступив место щемящей нежности и запредельной близости.
***
Рома
Первым, что я увидел, открыв глаза, была Сонина спина. Романова стояла у кровати, изогнувшись назад в попытке застегнуть молнию белого платья.
Я понял всё без слов. Но злиться не стал, лишь устало предложил:
— Помочь?
Она испуганно обернулась.
— Ром, я…
Договорить не договорила, а вот глаза опустила… виновато.
— Всё нормально, — заверил её, садясь на постели. — Я же пообещал тебе, что буду ждать, сколько потребуется.
— Да, но… — Соня запнулась, покраснев. — Если я не знаю, сколько и как мне надо?
— Значит, буду жить свою жизнь с верой в то, что однажды ты решишься.
Романова покачала головой и подошла ко мне. А я невольно подумал, что она всё-таки добилась своего. Увидь я её в этом платье в качестве жены Дениса, уж точно бы сошёл с ума от ревности.
Соня наклонилась ко мне и быстрым поцелуем коснулась моих губ.
— Люблю тебя.
— Люблю тебя.
***
В тот день в город я вернулся один.
Навстречу мне вышла мама, обеспокоенно поглядывая на меня. Но, видимо, было нечто такое в выражении моего лица, что позволило ей расслабиться.
— Всё хорошо?
— Всё замечательно, — без всякой эйфории заверил я её.
А потом скинул кеды и порывисто обнял родительницу.
— Мам, я в Питер возвращаюсь.
Она немного помедлила, но кивнула головой.