Предвоенной весной он родился в горах,там, где облаком бродит над гребнем Аллах.Он растет, занимается выпасом коз,ждут его уже армия, свадьба, совхоз.Но империя тихо уходит домой.Рядом бой, и становится плохо с едой.Он берет у отца его старый рюкзак,мать целует, и так покидает кишлак.И до станции парня подвозит КАМАЗс перерывом в пути на ремонт и намаз.Стаей юркой беспаспортных птицкараван их проходит сквозь пару границ,и в конце длинной лестницы рельсов и шпалвидит Кремль. Это значит – Казанский вокзал.Видит
город, который зачищен под нуль,и его бьет по почкам случайный патруль.Он кирпичную кладку кладет не спеша,и хозяин не платит ему ни гроша.И в Малаховке где-то он строит забор,слышит ночью созвездий ликующий хор,к продавщице ларька на свиданье спешит,нож втыкает в него подмосковный фашист.Он хрипит, но больница его не берет,он в ментовском «козле» на рассвете умрет.Но зато в алычовых хмельных небесахуже ждут его Будда, Христос и Аллах.
Вечер в Самарканде
Шах-и-Зинда средь выжженных бугровкак бы Сан-Марко на лагуне.Два сторожа там доедают плов,когда приходит кто-то юный,не местный. И его впускают внутрь.Средь изразцов он бродит по дорожке,пока тускнеет неба перламутри звезды загораются, как плошки.Уходит. И его на разговордва парня подзывают под чинару.Один – мечтает посетить Загорски к святости там приобщиться старой.Другой – бродячий хиппи из Литвы,что оказался вдалеке от дома.Он автостопом странствовать привыки переехал море на пароме.Пока они об этом говоряти ветерок шуршит листвой, как муза,предсказывают звезды им распадединого Советского Союза.Что с ними будет? Тот убит.А этот в Англии торгует анашою.А третий вспоминает прежний бытс какой-то чуть заметною тоскою.И думает: вот рухнула странаи стали все свободными, как птицы,но как же постарели временаи тесно, хоть распахнуты границы!
Хафиз и Тимур
Когда душу мою турчанка Шираза
Своею подхватит рукой,
За индийскую мушку на щеке ее сразу
Отдам Самарканд с Бухарой.
Хафиз
По весне Мусаллы [7] засвистят соловьи,и к Тимуру притащит меня караул.– Две столицы мои,для которых согнулчетверть света под иго,как игрушку,ты отдать захотел, прощелыга,за индийскую мушку?!– Очевидно плаща моегои убытка родство.Вот меня довело до чегомотовство!
7
Мусалла – место за городом для проведения праздничных молитв. Ср. «Ведь в раю уже не будет Мусаллы садов роскошных…» (Хафиз)
Из арабского
Улица.По нейты проходишь, стройна, как верблюдица,шевеля горбами грудей.Я в сухую глину вобью копьеи коня привяжу у шатра,и с твоим дыханье своея сплету до утра.
Воспоминание
Здесь из красно-коричневой глинысклонов слеплены конские спины,так синеет, что веки прищурь,обожженная солнцем лазурь,словно это задела глазабирюзовым крылом стрекоза,разглядишь ее наверняка,где в ущелье уходит река,и, что райская тут сторона,подтвердив – это точно она! —мне на жесткой тропинке удодголовою в короне кивнет.
Неужели
когда ровно четверть века назадразгневанная начальница экспедициивошла в комнату где в оконных проемахвыходивших в тенистый внутренний двор не было рама на кровати лежали блестя голыми грудямидве присмиревшие девушкинеужели это язатаив дыхание стоял за дверьючувствуя голым задомколючую саманную стенку?
«В Ходженте, или Худжанде, а тогда – Ленинабаде…»
В Ходженте, или Худжанде, а тогда – Ленинабаде,где глиняная крепость с колючей проволокой по стенами часовыми в советской формеименовалась Александрией-Дальней,мимо арыка,вдоль которого, как волнистые колонны,выстроились старые тополя,я пришёл к караван-сараю,где в те времена была гостиница для колхозников.В полутемном прохладном внутреннем дворе,в который выходили двухъярусные галереи,слева от входа стоял музейный стенд.Две линии на графикедемонстрировали цены на рабов и рабыньв зависимости от их возраста.Дороже всех стоили восемнадцатилетние рабыни,потом цена быстро падала.Цена рабов плавно росла до шестидесяти лет.А после тоже шла на спад.В этом году мне как раз исполнится шестьдесят.Какой выход?Похоже, только один.Стать свободным.
«На концерте Пако де Лусии…»
На концерте Пако де Лусиия увидел, как Теораздирает апельсиновыесумерки пустыниголосом гитары.Вечером мы ставили стульяпрямо на растрескавшийся,идущий во все стороны до горизонта,глиняный пол.Тени у нас за спиной ползли в синюю мглуи шуршали в колючках,как маленькие змеи.В амфитеатре небапрямо перед намииграли мистерию заката,а острый звук гитарывонзался в истекающий красками простор,и над далекими кустамивдруг, как дельфины из воды,выпрыгиваливлюбленные антилопы.
Превращения воды
Снег. Похороны
в дни превращения водыкогда гуляет смерти смутасреди позора и бедыбывает радости минутагорят края у облаковтрава вытягивает шеюи Божий промысел таковкак приключенья Одиссея
Внезапный снег
Скандал зимы с весной – на всехвдруг падает внезапный снеги дует ветер.И влагу жадно пьет росток,и в ребра чувствует толчок —тянуться к свету.И воздух проглотил слова,но воскресенье рождествавсе ближе.Когда проснется синеваи хором зашумит травапро тех, что ниже.
«в свисте облачной пращи…»
в свисте облачной пращив серебре полутьмыя почуял пьянящийпервый проблеск зимыкак мотив Амадеясловно все не всерьезот тоски молодеярасцветает морози друг к другу все тужежмутся жизни клочкибратства полного ужасмне расширил зрачкитак опасней и прощевмерзнуть в осени прахвместе с черною рощейпод звездою в ветвях
«Пьяный наполовину…»
Пьяный наполовину,я стою, будто куст,в недрах темной равниныслыша скрежет и хруст.Что-то стронулось с места,будто баржа иль плот.Из подобного тестановый лепится год.Галки, черные рощи,огоньки по полям —на звезду полунощивсе дрейфует, как «Фрам» [8] .
8
«Фрам» – судно Ф. Нансена, на котором он предпринял экспедиции к Северному и Южному полюсам.