С небес – в тернии
Шрифт:
Лео, ничего не понимая из её речи, от нечего делать глазел вокруг. Кто звонил – моя русская мама? Почему ты не дала мне поговорить с ней? Ты же говорила, что она учитель французского, значит, поймет меня. Ну и что, что раньше не разговаривал, а теперь могу – научился. Давай-ка я что-нибудь ей скажу, чтобы успокоить. Да, на французском. С какой стати она должна упасть в обморок? Наоборот, порадуется за сына.
Людмила рассмеялась: ну ты и авантюрист. Слушай, а почему бы и нет?.. Анеля Александровна, Лёня тут несколько французских слов выучил.
Лео заговорил быстро и темпераментно, жестикулируя таким же образом. Мадам Анеля, о, я так рад, что у меня появилась такая чудесная русская мама!..
Людмила отняла у него трубку и молча покрутила пальцем у виска. Анеля Александровна, как вам успехи моего ученика?.. Да уж не знаю, как так получилось, да, говорит как настоящий француз. Все, до свидания. Она спрятала телефон. Ты идиот?.. Что ты сейчас молол?.. Всё, молчи теперь, вон наши стоят у выхода на посадку. Теперь, если спросят, отвечай всем той фразой, помнишь?
Помню. U menya ochen’ bolit golova. Но я, правда, рад, что у меня появилась русская мама, ведь моей уже давным-давно нет на этом свете. Внезапная мысль пришла ему в голову. Так значит, она тоже там…
Тем временем пассажиры проследовали на выход. Людмила и Лео шли последними, и чуть отстав – во избежание всяких неожиданностей. Точно так же они взошли на трап, Людмила шла чуть впереди. Найдя в салоне свои места, она пропустила Лео к окну, сама же села ближе к выходу, отгородив его таким образом от прочих. Пока все шло так, как было запланировано.
Люси, а почему это твой Лео… Ну ладно, я буду говорить тихо. Почему он так похож на меня? У ваших людей совсем другая внешность, я смотрел.
Людмила незаметно оглянулась. Никто к ним не прислушивался, каждый занимался своими делами. На сиденьях за их спинами тройка азартных сотрудников-интеллектуалов уже расписывала пульку, сидящий впереди Аркадий Семенович наигрывал незатейливый мотивчик на губной гармошке, с которой он не расставался никогда.
Я сама только недавно узнала. Оказывается, у вас, ну, то есть, у Лени, есть какие-то корни в Испании. Когда-то его прадедушку вывезли оттуда и поместили у нас в детдом. Да, в приют. У нас таких называли интернациональными детьми. Наверное, вся его семья погибла…
Граждане, пристегните ремни, взлетаем. Самолёт начал разбег. Ну наконец-то! Еще немного, и я буду дома!
Тише ты, балда!.. Какого черта опять пялишься на ноги стюардессы? Мне-то все равно, вот только Леня себе такого никогда не позволял. Почему не мужик? Очень даже мужик… Нет, нет, девушка, месье ничего не желает, он желает спать, у него болит голова. Да, таблеточку можно, будьте добры…
Все оставшееся время Лео, действительно, проспал. Людмила же всю дорогу занималась переводом текста доклада на французский язык. Ей вовсе не хотелось заниматься этим, но, как человек ответственный, она решила, что будет нелишним предусмотреть все.
Наконец самолет приземлился в аэропорту
Людмила и Лео не преминули воспользоваться возможностью побыть в стороне от прочих. Лео, поскольку все здесь ему было досконально известно, отвёл свою спутницу в небольшой уютный бар, расположенный неподалеку, в стороне от аэропорта. Здесь было сумрачно и малолюдно. Стоявший на небольшой сцене саксофонист наигрывал блюз. И над всем этим витал умопомрачительный запах кофе.
Они расположились за стойкой. Я же тебе говорил, что я из Парижа, а ты мне не верила. Эй, малышка Сюзи, налей-ка нам с подружкой по чашечке своего знаменитого кофе. Ну что ты на меня так смотришь, как на привидение. Да врут, конечно, видишь – я жив, можешь потрогать. Смелей, смелей. Ради такого случая нам за твой счет? Оля-ля!..
Тем временем у Людмилы зазвонил телефон. Лео, нам пора, автобус подъехал. Да скорее же, если не хочешь опять неприятностей.
Адью, малышка Сюзи, встретимся в следующей жизни. Шучу, шучу. В следующий раз, конечно же, встретимся, и я непременно выпью твой кофе.
Они подбежали к автобусу опять к концу посадки. Усадив Лео в конце салона, у окна, Людмила внезапно обнаружила пропажу серьги. Стойте! Погодите немного! Я потеряла сережку! Кажется, это там, в баре. Нет, не в самолете. Я сидела за стойкой и теребила ухо. Ну пожалуйста! Это память о моей бабушке! Я мигом…
Она помчалась обратно в бар. Теперь на их прежнем месте сидели двое мужчин. Один из них, высокий блондин спортивной фактуры, придирчиво разглядывал какие-то бумаги. Второй – невысокий толстячок с остатками кудрей вокруг розовой лысины, типичный делец – угодливо убеждал, судя по всему, своего клиента.
Уверяю вас, месье, это стопроцентное алиби, никто не подкопается. Даже звонок из Вены… что вам здесь нужно, мадемуазель?.. Ах, сережку потеряли, ну смотрите, смотрите… Так вот, месье, даже звонок из Вены есть на ваш офис. Да, да, именно в тот день, и вот именно с этого – теперь вашего – телефона. А вот ваш паспорт и билет, улетайте в Израиль, сегодня же. Голубчик, я понимаю, никому не хочется связываться с полицией… Мадемуазель, да сколько вы там будете искать на полу? Ну, мне пора, всего доброго.
Они пожали друг другу руки, и толстячок, искоса взглянув на Людмилу, заспешил прочь. Женщина торопливо заглядывала под кресла. Ну где же, где же она, куда закатилась?..
Между тем блондин, развалившись в кресле и поигрывая зажигалкой, нагло рассматривал формы Людмилы. Одновременно он поднес зазвеневшую трубку к уху. Софочка, радость моя, привет, привет!.. Да, я… Нет, нет, я соскучился гораздо сильнее, чем ты! Непременно увидимся, и именно сегодня! Я вылетаю через полчаса, и полечу к тебе на крыльях любви!..