С Новым гадом, или Ушки черной мушки
Шрифт:
Когда Марьяна встала рядом, колдуя над ссадиной непонятным мне способом, все во мне потянулось к ней, к ее естественному женскому зову – беззастенчивому и в то же время целомудренному. Забыл обо всем на свете, поддался ее теплу, чувствуя, как вскипела кровь. Мягкое тело податливо прижалось к моему, глаза девушки ослепили сиянием.
Сила бурлила в ней, взбудораженная желанием хозяйки. Не успел оглянуться, как уже утонул в сладких объятиях, не желая иной участи. Марьяна щедро наполнила и меня своей энергией, заставив потрясенно ахнуть. Я отнес ее в постель, замирая от восторга, вгляделся в затуманенные глаза, поцеловал мягкие губы, почувствовал трепет страсти в ее теле, объятом огнем.
Читал когда-то древние трактаты об Истинных парах, которые в древности образовывали Защитники. Подобные семьи наращивали такую силу, что их мощь равнялась силе нескольких армий. А дети, рожденные от сего благословленного небесами союза, обладали редкими возможностями.
Но таких Истинных пар в моем мире не было давным-давно, многие даже считали их сказками. Каюсь, сам думал, что это лишь легенды. Но сейчас, купаясь в бурлящей энергии Марьяны, был склонен поверить в то, что это правда.
Я неистово ласкал ее, пока девушка не уснула прямо в моих руках. Убаюканная сила мягко плыла вокруг, доверчиво ласкаясь ко мне, заставляя бороться с желанием разбудить мою Защитницу и продолжить то, что у нас так хорошо получалось.
Чтобы не поддаться эгоистичному желанию, встал с постели. Запах еды приманил меня к столу. Не знаю, что это, но такое вкусное, пальчики оближешь! Потом Марьяна проснулась, а моя совесть, напротив, заснула, едва девушка села мне на колени.
Я наслаждался ею, пока она снова не уснула. А потом сжал медальон и ухнул всю его энергию, чтобы перенести мое сокровище туда, где она раскроет весь свой потенциал. И закроет Разлом.
Глава 2. Ничего
А теперь все повернулось вот так.
Да, признаю, погорячился, поддался эмоциям, буквально выкрав Марьяну из ее мира. Думал, уговорю помочь с Разломом, а уж потом пусть решает, оставаться или нет. Натворил дел. Но когда она сказала, что простит, ежели женюсь…
Я же как раз об этом думал. Полагал, что не просто так нас друг к другу потянуло. Кольцо мамино отыскал. А потом Учителя нашел, он сказал – женись. Отправил меня к Марьяне, а сам церемонию обещал подготовить. И тут ее слова! Все один к одному. Сам не понял, как вышло, очнулся – уже стою перед ней на колене и кольцо протягиваю.
И ведь согласилась! Мне и в голову не пришло, что она решила, будто все это во сне. А какая первая брачная ночь была, святая Изольда! Но опосля как в неисправный портал шагнул – ее слезы, обида, разочарование. Да еще слова о разводе. Но такому не бывать!
Я размышлял об этом, шагая к обители Учителя. Помотал головой, проклиная все эти женские заморочки, сквозь зубы ругательства прошипел и толкнул дверь. Скрипучая распахнулась и с силой ударила о стену.
– Злость твоя поперед тебя во двор влетела, – донеслось из-за кустов с пышными розовыми цветами. – Что стряслось, любимый Ученик?
Наставник вышел на посыпанную черным песком дорожку и уставился на меня. Его облик ни капли не изменился с того дня, как пришел я сюда, еще маленький, притихший, сжимающий в руках небольшой узелок со сменой одежды и книгами. То же высохшее тело под просторной серой рубахой до пят, которая подпоясана витым шнуром, длинные седые волосы собраны в хвост, лицо изрезано морщинами, пытливые глаза глядят прямо в душу из-под белых ресниц.
– Прошу простить, Учитель. – Я смиренно склонил голову, стыдясь вспышки гнева.
– Ничего, – он усмехнулся, – дело молодое. Но коли дверь развалится, чинить придешь.
– Приду. – Душа успокоилась, как и всегда после общения с наставником.
– Составь мне компанию на прогулке, – мужчина окинул любовным взглядом розовый куст, бережно поправил один из пышных бутонов и довольно кивнул. – Идем.
Мы прошли по черной дорожке вглубь двора. Песочный ручеек влился в выложенный булыжниками «язык», ведущий под тень от высоких деревьев. Мы не спеша пошли по нему, чувствуя, как прохлада от озера неподалеку приятно холодит разгоряченное жарой лицо.
Я рассказал Учителю об утреннем разговоре с Марьяной. Он кивал, то хмурясь, то улыбаясь, и молчал. Мы подошли к блестящей водной глади и остановились. Мужчина так ни слова и не проронил.
– Так что же мне делать? – не выдержал я.
– То, что дается тебе хуже всего, – последовал ответ. – Ничего.
– Но как же?
– Ты не слышал меня, Ученик? Собери волю в кулак и позволь жизни идти по ее пути.
Я с трудом подавил горестный вздох. Учитель прав, нет для меня бремени тяжелее, чем ничегонеделание. Но, видимо, таково наказание небесное за все, что сотворил, не подумавши. И принять его надобно с достоинством.
– Коли решит дева Защитница вернуться в свой мир, то так тому и быть, – тихо проронил он. – Но есть время у тебя, дабы убедить ее остаться.
– Как?
– Да кто ж знает! – наставник всплеснул руками. – Это ж ведь женщина! Не разумею не в них, ни в делах любовных. Что ты так смотришь на меня? – он хихикнул. – Я небесами благословлен на служение, страсти плотские стороной обошли. От женского пола всегда держался подальше, суматоха одна да чувства. Ты другой, тебе ласки их всегда милы были.
– Верно, – я смущенно улыбнулся, потом помрачнел, вспомнив, из-за чего Разломом была проклята земля наша.
– Говорил уж, да, видно, придется повторить – не терзайся, в мире только то происходит, что высшими силами допущено. Раз сделано, стало быть, так надобно. – Мужчина вгляделся в мое лицо. – Сказывай-ка лучше, Ученик, давно ли силу свою выпускал да натешиться ей позволял вдоволь?
– И не вспомнить так, сразу, – я озадаченно хмыкнул. – Давненько было в последний раз.
– Бурлит она в тебе. – Наставник покачал головой. – Опасно это, сам ведаешь сие.