С открытыми картами
Шрифт:
— Что вы действительно субъект — согласен. Остальное — чепуха, — сказал Кока.
— Кто дал вам фотографии? — снова спросил Борков, но уже тихим усталым голосом.
— Ишь, чего захотели! — Кока даже развеселился. Он, кажется, начинал испытывать к Боркову нечто вроде сочувствия. — Вы еще не раздумали вести меня на Лубянку?
— Она от вас не уйдет, — мрачно откликнулся Борков.
— И от вас тоже.
— Наверное. Но я устал с вами разговаривать. Давайте кончать.
— Я с самого начала хотел, чтобы мы договорились побыстрее. Но у вас же амбиция… — Кока будто бы оправдывался. —
— Что именно интересует вас в моей работе?
— Все, что вам приходится делать.
— Я должен излагать в письменном виде?
— Да.
— И передавать вам?
— Да.
Борков хлопнул ладонью по столу.
— Не пойдет.
— Почему? — удивился Кока.
— С вами я больше общаться на хочу.
— Но почему же?
— Вы валютчик и фальшивомонетчик. Да еще и шпион. Слишком много для одного человека. Вас быстро разоблачат.
Во второй раз Коке представилась возможность оценить рассудительность молодого партнера. И подивиться в душе, как может это редкое для молодых людей качество уживаться у Боркова с легкомыслием.
— Откуда вдруг такая щепетильность? — деланно обиделся он. — Какая вам разница?
— Если я должен кому-то передавать какие-то сведения, то предпочитаю иметь дело с человеком, который не на виду у милиции.
— Что вы, что вы! Я чист, я вне всякой опасности в этом смысле.
— Трудно сказать. Может быть, за вами давно следят. Одним словом, не хочу.
— Но это уж просто каприз. — Кока пожал плечами.
— Как вы не понимаете! — горячо воскликнул Борков. — Это что, игрушки, по-вашему? Или у вас и правда старческий маразм? И так я уже, к сожалению, слишком часто появлялся на вашей орбите.
— Одно с другим совершенно не связано, — заверил Кока.
— Нет, я еще раз говорю: с вами никаких дел.
Если бы записать эту беседу, как записывают на электрокардиограмме биение сердца, получилась бы ломаная линия, то взбирающаяся круто в гору, то стремительно падающая вниз.
Как ни старался Кока, Борков был непреклонен. Дав согласие доставлять интересующие Коку сведения, он категорически отказывался поддерживать с ним впредь какие-нибудь отношения. Кока предложил держать связь через третье лицо (имея в виду Кондрата Акулова), но и этот вариант Боркова не устраивал.
Ситуация еще больше осложнилась, когда к концу разговора Борков, измученный сомнениями, завел речь о том самом, что Кока при встрече со своим шефом на рыбалке называл полномочиями. Он потребовал доказательств, что Кока действительно связан с иностранной разведкой. Старик пробовал возражать: какие же еще нужны доказательства связи, если перед Борковым лежат эти фотографии? Но Борков заупрямился и сказал, что если уж его хотят купить, то пусть покупает сам хозяин, а не перекупщик.
Кока видел, что переубедить Боркова не удастся. Разошлись, договорившись о том, что в ближайшие дни Кока известит Боркова о согласии с его условиями или они расстанутся навсегда.
Глава XVIII
ОПАСЕНИЯ АНТИКВАРА
Николай
Однако, перечисляя причины, по которым Борков отказался сотрудничать с ним, Николай Николаевич, разумеется, опустил валютный мотив. И это, как будет видно из дальнейшего, имело серьезные последствия.
Антиквару, если он не собирался бросать дело на полпути, оставалось лишь одно — предстать перед Борковым.
Когда были определены дата и место встречи, Кока увиделся с Борковым «для уточнения деталей», как он выразился. Во время короткого разговора Кока трижды повторил убедительную просьбу: Борков, в их общих интересах, ни в коем случае не должен говорить человеку, с которым встретится, что он покупал у Коки доллары. Борков обещал исполнить эту просьбу.
Антиквар не сразу решился на свидание с Борковым. Он колебался, опасаясь прямого контакта с совершенно незнакомой личностью, перед которой ему придется выступать открыто в качестве представителя иностранной разведки. Но соблазн заполучить в свое распоряжение по-настоящему ценного агента победил. Борков — не Николай Николаевич Казин. Тот хоть и ловок, но нигде не работает, не имеет общественного положения. Стариком можно пользоваться как мальчиком на побегушках, и только. А тут человек в расцвете сил, работающий в секретном учреждении и, судя по всему, с отличными данными для скорого продвижения по служебной лестнице.
Ему не правилось, что встречаться с Борковым придется на той же квартире, где происходили свидания Боркова с Кокой, но ничего лучшего придумать не удалось. Субботним вечером 7 марта Антиквар пешком пришел на Большую Грузинскую улицу.
Борков с первого взгляда произвел на него благоприятное впечатление. Молодой человек немного нервничал, но старался не выдавать этого перед гостем. Его сдержанность и серьезность вполне отвечали важности момента.
Фундамент, заложенный Николаем Николаевичем, избавлял Антиквара от длинных предисловий, и он сразу, как только они расположились за столом друг против друга, приступил к делу.
— Нам нужно поговорить о многом, а времени у меня мало, — сказал Антиквар, поглядев на часы. — Чтобы не разбрасываться, давайте поступим так: сначала я буду спрашивать, а вы будете отвечать. Затем наоборот. Хорошо?
— Согласен.
— Скажите, вы член партии?
— Да.
— Так. Какой у вас оклад?
— Сто семьдесят. Плюс премии.
— Недурно, кажется?
— Денег всегда мало.
— Положение на службе прочное?
— Да, вполне.
— Дело перспективное?
— Думаю.
Лаконичностью ответов собеседник все более располагал к себе Антиквара.
— Ваша работа имеет какое-нибудь отношение к военным усилиям?
— К обороне, — мимоходом поправил Борков. — Самое непосредственное.
Затем Антиквар предложил Боркову коротко рассказать о своей жизни. Биография была небогатая, ее изложение заняло пять минут. И опять последовали вопросы.
— Вам знакомо общее направление деятельности вашего института?
— Да.
— У него есть объекты на периферии?