С открытыми картами
Шрифт:
— Есть. Несколько.
— Вам приходится бывать на них? В командировки посылают?
— Довольно часто. Раз пять-шесть в год.
— Режим на ваших предприятие строгий? Не обыскивают в проходной?
— Ну что вы! Конечно, нет.
— Вы лично имеете доступ к совершенно секретным документам?
— Да.
Положительно Антиквар начинал испытывать радость, какую приносит человеку только очень большая удача. Но тут он задал вопрос, который резко переломил настроение. И не только настроение. Этот момент можно считать поворотным пунктом
— Почему вы не желаете иметь отношений с Николаем Николаевичем?
Антиквар спросил об этом между прочим, для разрядки, чтобы не замешивать тесто слишком густо. Борков впервые ответил пространно, и то, что он сказал, мгновенно сделало Антиквара мрачным и настороженным.
— С ним опасно, — убежденно, как о хорошо продуманном, заявил Борков. — Во-первых, он валютчик. Я это знаю потому что сам пользовался его услугами. Когда наметилась поездка в Брюссель, я искал доллары. Меня свели с Николаем Николаевичем, и он быстро достал мне двести долларов… Сразу стало ясно, кто он такой… А сейчас за валютчиками охотятся и госбезопасники и обэхээсники… Вы понимаете, чем это грозит?
У Антиквара пресекло дыхание, будто его схватили за горло. Спокойное течение беседы, размеренный ход мыслей до этого создали настроение, которое можно было назвать благодушным. И вдруг все смешалось в голове у Антиквара, словно винт, на котором держалось равновесие, выдернули одним рывком. Ему показалось, что он просто ослышался.
— Николай Николаевич давал вам доллары?!
— Да. Двести.
— Он заранее знал о вашей поездке в Брюссель?
— Да.
Антиквар снял очки, прикрыл глаза ладонью, словно его раздражал свет люстры.
— Вы не знали об этом? — тихо спросил Борков. Антиквар молчал. Он, кажется, совсем забыл о присутствии собеседника.
— Мне не нравятся такие совпадения, — сказал Борков.
Антиквар не реагировал. Как шахматист, восстанавливающий в памяти вслепую, без доски, сыгранную партию, он воспроизводил историю своего знакомства с Николаем Николаевичем Казиным. Слова Боркова о долларах были полной неожиданностью, свидетельствовали о двуличии Коки и ставили Антиквара перед неприятной необходимостью — решить, кто он такой, этот хитрый старик. И кто такой сидящий перед ним инженер Борков.
Когда Антиквар давал задание найти Боркова и навести о нем справки, Николай Николаевич ничем не выдал, что уже знает этого человека. Только очень тренированный лжец способен вести такую игру.
Кто завязывал узел? Что здесь — умысел или необыкновенное стечение обстоятельств?
Если это из разряда поражающих воображение, но не столь уж редких в жизни случайностей, то умолчание Николая Николаевича можно было легко объяснить: он хотел набить себе цену.
Альтернатива выглядела страшно: кто-то один из двоих — Казин или Борков — действует по тщательно разработанному плану.
— Могу я задать вам вопрос?
Голос Боркова не вывел Антиквара из задумчивости, и отвечал он механически.
— Да, пожалуйста.
— Хотелось бы
— Сотрудник одного посольства… — От дружелюбного тона не осталось и следа. Антиквар надел очки и спросил совсем неприязненно: — Для вас это имеет значение?
— Да. В таком случае я должен сказать вам то же, что и Николаю Николаевичу.
— Я еще ничего не предлагал, — проворчал Антиквар.
Он понял, что ведет себя недостойно перед этим едва оперившимся птенцом, и тут же опять сделался любезным.
— Я пришел просто познакомиться… — Это звучало примирительно, но, заметив ироническую улыбку Боркова, Антиквар добавил с насмешкой: — Вы очень неясно к себе относитесь.
— Такой дипломат, как вы, еще хуже, чем валютчик, — сказал Борков.
— Почему же?
— Спросите у Пеньковского.
Антиквар покачал головой.
— Ах, вот оно что! Ну, конечно, конечно…
Он вспомнил, что и Николай Николаевич называл на рыбалке фамилию Пеньковского, и готов бы считать, что это тоже не случайно. Но отогнал навязчивую мысль — эта одиозная фигура была сейчас злобой дня, ее поминали по разным поводам все…
— Значит, мы с Николаем Николаевичем вас не устраиваем, — подвел итог Антиквар. — Ну хорошо… Можно поддерживать тесные отношения и никогда не встречаться лично. Такой вариант вам подходит?
— Это было бы лучше всего.
Антиквар вынул из пиджака коричневый бумажник, блокнот и авторучку. И сказал сухо:
— Поскольку мы понимаем друг друга с полуслова, давайте перейдем на язык деловых людей. Вот деньги — здесь не так много. Вот ручка и блокнот. Напишите на чистом листе следующее: «Аванс получил». И распишитесь.
Борков колебался. Он переводил взгляд с блокнота на бумажник, с бумажника на блокнот и кусал губы. Наконец спросил:
— Зачем расписка?
— Наша гарантия — деньги. С вашей стороны должна быть какая-то гарантия?
Борков взял авторучку, раскрыл блокнот, положил его поперек.
— Почерк менять не следует, — предупредил Антиквар. — Распишитесь, пожалуйста, как вы обычно это делаете.
Посмотрев на сделанную Борковым запись, он спрятал блокнот и ручку и поднялся со стула.
— Я ухожу. Вам придется встретиться еще только раз со мной или с Николаем Николаевичем. Чтобы условиться, каким образом мы будем держать связь.
— Когда это произойдет? — спросил Борков. Вид у него был подавленный.
Антиквар надел свое бобриковое пальто, дешевую шапку-ушанку.
— В ближайшее время. До свидания. — Антиквар поклонился.
— Всего хорошего, Я вас провожу.
— Нет, нет.
— До двери…
Антиквар, выйдя на свежий воздух и. оставшись наедине с собой, вновь смутно ощутил нависшую над ним опасность. Он не мог отделаться от возникшего там, в комнате, откуда только что вышел, противного чувства. Он представлялся самому себе водителем машины, который крутит баранку и вдруг обнаруживает, что рулевое управление отказало и машина на полной скорости несется сама по себе.