С первого взгляда
Шрифт:
– Влада, – нехотя признался он и потер щеку. – Достала просто.
– Ладно тебе. – Саша недовольно поморщилась. – Она любит тебя просто очень много лет, вот и…
– Ага, любит! Знаешь, что сказала, уходя отсюда?
– Ну-ка, ну-ка. – Саша обхватила его за талию и потащила к дому, где нарастал гул голосов заждавшихся угощения гостей.
– Ненавижу, говорит, тебя, сволочь!
– Да ты что!
Сашу редко когда можно было удивить. Марин вообще не помнил такого случая. А тут она просто ошалела от подобной новости. Остановилась.
– Что ты ей сказал, Антоша? – хмуря брови, пристала она и тут же, не дав ему вырваться, предупредила: – Не смей мне врать! Говори, что ты ей сказал?
– Ну… Сказал, что люблю Алку.
– Это ерунда, она всегда это знала. Что еще?
– Ну… Сказал, что она никому не нужна.
– Идиот!!! – прошипела Саша. – Разве можно говорить женщине, которая любит тебя уже не один год, такие вещи?! Лучше бы ты ее обозвал как-нибудь, что ли. Ох, Марин, Марин, ничему-то тебя жизнь не научила.
– Да ладно тебе, Сашок, не переживай.
– Это тебе переживать надо, Антоша. – Сашкин пальчик ткнул его в висок, рука снова обвила его талию, и они медленно двинулись к дому. – Влада, она… Она неплохой человек. И любит тебя очень сильно. В какой-то момент мне даже показалось, что это у нее навязчивая идея. Что она не вполне адекватна в этом своем чувстве. Потом я изменила свое мнение.
– Почему?
– Потому что она перестала преследовать тебя. Оставила в покое. Не стала путаться под ногами, – начала перечислять Сашка. – Повела себя достойно, одним словом.
Знала бы она, какую тайну Антон хранил в своей душе, может, и не утверждала бы так. Улечься в постель к смертельно пьяному мужику, разве в том достоинство? И повторять это потом снова и снова.
Но он не стал ничего ей говорить, ухватил за рукав толстого свитера, спросил:
– А ты чего это без платья? Все вон как расфуфырились, а ты в джинсах и свитере?
– А ты чего? Все мужчины в костюмах, а ты?
Они улыбнулись друг другу.
– Ну их, этих Снегиревых, с их блажью, – сморщила недовольно носик Саша. – Придумали тоже! В загородном лесном доме и при параде! Мой Денис, как услыхал про это, наотрез отказался ехать.
– Так ты одна прикатила? – обрадовался Антон.
Дениса он недолюбливал. Не потому, что тот был нехорошим человеком. Нет, хорошим он был, добрым, милым и еще много каким, способным подарить счастье такой женщине, как Саша. Просто он часто накладывал вето на их встречи. Не отпускал ее с ними в баню, на пикник или еще куда, если сам не мог поехать. Странно, что сегодня Саша приехала. А так Денис стерег ее пуще глаза.
– Одна, одна, – ткнула она его шутливо меж лопаток кулачком. – Денис не смог.
– Или не захотел?
– Может, и не захотел, неволить не имею права, – согласилась она и тут же перевела разговор на другую тему: – Что там в программе празднования, не знаешь?
– А что там? Застолье сначала в гостиной. Потом фейерверк. Кажется, кто-то собрался жарить мясо на углях.
– В костюме-то? – изумилась Саша.
– Так некоторые с собой по две сумки вещей привезли. С ночевкой же планируется отдых.
– Да? – Саша нахмурилась, покусала нижнюю губу, спрятала лицо в высокий воротник свитера по самый нос, подумала, потом закачала головой. – Боюсь, не получится. Обещала Денису не задерживаться.
– Ты не останешься? – расстроился Антон. – А я-то думал, позажигаем!
– Нет уж, зажигай один!
Они остановились у ступенек крыльца, на котором за небольшим столиком резались в карты Логиновы и Рогулины. Саша покивала им, поулыбалась. И, снизив голос до шепота, спросила:
– Кто еще, кроме этих, здесь?
– Ну, кто, кто… – он начал вспоминать, с кем успел столкнуться, загибая пальцы. – Логиновы, Рогулины, Алла, Серж ее проклятый. Хозяева сами, это уже восемь человек. Мы с тобой – десять. И Владка одиннадцатая.
– А чей «Фокус» на стоянке?
– А вот этого я не знаю.
Он обратил внимание на незнакомую машину, когда парковался. Подумал сначала, что прислуга на ней приехала. Но потом фирменный микроавтобус нашелся за домом. Значит, не прислуга, а кто-то еще. Задаваться особо вопросами было недосуг, все они тут же были вытеснены другими, более насущными, стоило увидеть Аллу и ее сожителя. Теперь вот Сашка напомнила, и он снова возмутился:
– Нет, Саш, скажи, че делают, а!
– Это ты про Снегиревых? – тут же безошибочно угадала она, о чем он.
– О них, о них, болезных! Не велели никого чужого привозить. Я бы, может, с девушкой приехал…
– Ой, ли! Приехал бы? – перебила она его, недоверчиво ухмыльнувшись.
– А почему нет? Приехал бы! – стоял он на своем, почти веря в эту ерунду.
Конечно, не стал бы он никого искать на скорую руку и везти сюда. Это риск какой! Хорошо еще, если девушка окажется нормальной и хорошо воспитанной, а если нет? А если надерется еще засветло и начнет выкидывать коленца, что тогда? Это же какой конфуз на глазах друзей. И даже не столько их глаза его волновали, сколько глаза Аллы. Уж она бы при таком нехорошем раскладе нашла, как ущипнуть его побольнее.
А была ведь еще и Владка…
– Не привез и хорошо. – Саша встала к нему лицом, поправила воротник его теплой фланелевой рубашки, взъерошила челку, пробормотала любовно: – У-у-у, какой лохматый, стричься пора.
– Отпускать буду.
Он внимательнее к ней присмотрелся и нашел вдруг, что глаза у любимой подружки какие-то не особо веселые. Прочесть в них, конечно, хоть что-то всегда было трудностью чрезвычайно великой. Черные Сашкины глазищи строго охраняли все тайны ее души. Могли, конечно, счастливо поблескивать, и случалось это нередко, но и только. Для любых других случаев и любого другого настроения существовал один-единственный непроницаемый взгляд.