С/С том 4. Заставьте танцевать мертвеца. Вечер вне дома. А жизнь так коротка!
Шрифт:
«Я уподобляюсь Бепс, — подумала она, глядя в зеркало на каминной полке. — Бепс одевает своего Тэдди, дает ему деньги на карманные расходы, таскает вечерами по барам. Тэдди, конечно, совсем не то, что Гарри. Самое трудное будет заставить его принимать подарки. Но все же интересно попробовать».
Ход ее мыслей был прерван стуком двери в спальне.
Она замерла.
Высокий мощный мужчина появился на пороге. У него было розовое, тщательно выбритое лицо, пепельные волосы, которые свисали как крылья по обе стороны головы.
— Салют, малышка, — процедил он сквозь золотые зубы, — что-то ты больно задумчива сегодня.
— Ты был там все время? — спросила она.
— Я не шевелился, прилип к замочной скважине и развлекался, наблюдая за вами. Тебе обязательно нужно было приводить его сюда?
— Я едва не влипла. Если ты все слышал, то должен быть в курсе. Мне нужно было быть с ним поприветливее, иначе он мог бы испортить все.
— Мне не показалось, что тебе было неприятно быть приветливой с ним. И зачем ты отдала ему курицу. Знаешь же: за белое мясо я готов душу заложить. Тем более, что сейчас чертовски голоден.
— Ну, хватит, — сказала Клер раздраженно. — Как ты вошел?
— С помощью ключа. Ты знаешь, это такая металлическая штучка, которую всовывают в замочную скважину, поворачивают, и дверь открывается. А ты и не знала, что у меня есть ключ?
— Нет. Отдай его мне сейчас же. Я не хочу, чтобы ты входил в мою квартиру, когда тебе вздумается.
— К тебе? Это значит, ко мне. Мне кажется, я имею право.
— Если ты не отдашь сейчас же ключ, я сменю замок. С того момента, как здесь стала жить я, это уже не твоя квартира.
Брэдли мгновение колебался. Затем, поскольку у него был еще один ключ, вытащил этот из кармана жилета и протянул Клер.
— Если настаиваешь, милая… А бумажник?
— Ты думаешь только об этом.
Она открыла сумочку и выбросила бумажник. Тот упал на пол. Брэдли наклонился и поднял его.
— Тебе совсем не обязательно вести себя как уличная шлюха, — пробормотал он.
— Заткнись, — оборвала она, подходя к бару.
Брэдли пересчитал содержимое бумажника.
— Не так уж и плохо, — сказал он, показывая золотые зубы, — неплохая компенсация за некоторые хлопоты.
Он сложил шесть билетов по пять фунтов и положил их себе в карман, а остальные протянул Клер, которая приняла их с совершенно безразличным видом.
— Ну-ну, милая, ты ведешь себя нехорошо, — сказал Брэдли, беря ее за подбородок.
Клер резко отступила:
— Не прикасайся ко мне!
— Ай-яй-яй, ангелочек, куда же подевались твои хорошие манеры? Когда занимаешься такой работой, как у тебя, нужно всегда о них помнить, — сказал он с насмешкой. — Как зовут твоего парнишку?
— Я не знаю, он мне не говорил.
— Неважно. Я все слышал: он работает у Муни на Леннокс-стрит.
Клер вскочила.
— Зачем тебе это?! — воскликнула она, хватая Брэдли за рукав.
— Посмотрим, — усмехнулся он. — Три сотни фунтов на дороге не валяются. Надеюсь, ты не собираешься упускать подобный случай?
— Не будь идиотом, я его никогда больше не увижу. К тому же деньги он хранит в банке.
— Ну и что? Он потратит их на тебя, если ты предоставишь ему такую возможность. Не бойся, он обязательно позвонит. Забавно, но все эти бравые ребята одинаковы.
Клер сжала кулаки. Казалось, еще мгновение и она ударит Брэдли, но все же она сдержалась и только слепа передернула плечами.
Брэдли схватил девушку и развернул лицом к себе:
— Спокойно, милая, я хочу провести часок с тобой. Избавь меня, пожалуйста, от душещипательных сцен. И не забывай, что без меня ты ничто.
Она попыталась освободиться, но он крепко держал ее.
— Пошли на постельку.
— Нет, не хочу. Оставь меня, скотина!
— Пошли по-хорошему, лапочка, а то…
— Что, а то?
Они посмотрели друг другу в глаза, затем Брэдли отпустил ее плечи и, взяв за лицо потными ладонями, притянул к себе.
— Ты миленькая малышка, — сказал он, приближая свое лицо к ней.
Дрожа, она закрыла глаза и через силу подставила ему губы.
— Ты только представь, что это он тебя целует, — прошептал Брэдли. — Ночью все кошки серы, и, кроме того, ты потренируешься.
И он повел ее в спальню.
Глава 5
Сильный запах селедочного бульона встретил Гарри, когда он открыл дверь дома, в котором жил, и вошел в темный коридор. Где-то внизу миссис Вестерхэм, домовладелица, во все горло распевала грустную мелодию. Это мог быть и гимн, и колыбельная, и романс.
Гарри на мгновение замер, прислушиваясь, и решил, что это все же гимн. Миссис Вестерхэм начинала петь с самого утра.
«Когда живешь одна, — призналась она однажды Гарри, — нужно или разговаривать самой с собой, или петь. Я не умею разговаривать сама с собой, поэтому пою».
Гарри жалел ее. Сам он никогда не скучал. Он часто оставался один, но не чувствовал себя одиноким. Вокруг происходило столько интересного…
«В этом и секрет, — думал он. — Нужно лишь уметь интересоваться людьми, которые живут вокруг нас, ходят по улицам, заходят в бары».
Гарри не собирался становиться таким, как миссис Вестерхэм — петь гимны с утра и до позднего вечера, представляя себя солисткой Ла Скала.
Он хотел было пойти поговорить с ней, но на этот раз воздержался. На его решение повлиял стук пишущей машинки Рона. Гарри была сегодня вечером необходима исключительно мужская компания. Только другой мужчина может понять его.