С/С том 5. Миссия в Венецию. Парик мертвеца. Миссия в Сиену
Шрифт:
Лорелли возмутилась.
— Неужели необходимо, чтобы это сделала именно я?
— Да, — подтвердил Феликс, — и не вижу в этом ничего страшного.
— Почему не Вилли, не ты, не Карлос?! — повысила она голос.
— Об этом нужно спрашивать не меня, — сухо ответил Феликс. — Старик хотел, чтобы письмо отнесла именно ты.
— Почему на меня всегда возлагают грязную работу?
— Не вижу в этой работе ничего грязного.
— А что если слуги Миклема наведут на меня полицию? Вспомни, что было в Лондоне. Я чуть не попалась.
— Да перестань наконец, — нетерпеливо проговорил Феликс. — Там было совсем другое. Пока Миклем у нас, мы все в безопасности.
— Я не хочу заниматься этим, Феликс, — настаивала Лорелли. — Не понимаю, почему обязательно надо впутывать меня в такое дело?
— Конечно, не понимаешь, — зловеще прошипел Феликс. — Но ты попала в переплет. Сейчас не самый подходящий момент выбирать, что тебе нравится, а что — нет. Ты должна пойти на виллу, которую снял Миклем, и передать письмо. Немедленно. Это приказ!
— Я попала в переплет? Что ты имеешь в виду?
— Альскони не уверен в тебе. Он считает, что ты подвержена панике и теряешь голову в трудные моменты. Я постарался убедить его, что это не так, но по-моему, из этого ничего не вышло. Альскони посылает тебя с письмом, чтобы проверить твои нервы.
Лорелли опустилась на край дивана.
— Здесь нет ничего особенного, — успокаивал ее Феликс. — Это же сущий пустяк. Ты должна взять себя в руки. Альскони не уверен в тебе, и вряд ли нужно объяснять, что это значит.
Лорелли молчала.
— Вот письмо, — Феликс вынул из портфеля конверт и положил его на столик. — Ты знаешь, где находится вилла Триони?
— Да.
— Ее-то и облюбовал Миклем. Придешь туда и спросишь Мариан Ригби. Скажи ей, что мистер Миклем жив и невредим, но в Сиене его нет. Она должна вылететь в Нью-Йорк первым же самолетом и доставить письмо в банк. Если банк пожелает узнать, почему Миклему понадобилась такая сумма, она должна сказать, что ее патрон намерен выстроить здесь виллу. Добавь, что если она впутает в это дело полицию, расплачиваться за все придется Миклему. Ты поняла?
— Да.
— Хорошо. Поедешь туда в половине третьего. Возьмешь «ситроен». — Феликс закурил сигарету. — Теперь, когда вопрос решен, я хочу поговорить о другом… Ты никогда не рассказывала мне о Кранторе. Что это за тип?
Лорелли взглянула с удивлением.
— Крантор? Он мне не понравился: честолюбивый, хитрый, жестокий. А в чем дело?
— Альскони велел мне позвонить Крантору и узнать кое-что о Миклеме. Я ждал, что Крантор не сможет сразу дать сведений, но он выложил все в ту же секунду, словно читал по бумажке. Он знал о Миклеме все, что только можно знать: сколько у него денег, в каком они банке, на какую сумму он застрахован. Вот это работа! Такой проныра, ой-ей-ей! Он сообщил мне, что может рассказать такое о любом человеке в Лондоне, чей годовой доход превышает две тысячи долларов. Вот это да!
— Ну и что? — равнодушно спросила Лорелли.
— Альскони находит Крантора достойным внимания. Если он узнает, как этот мерзавец старается, как бы мне не полететь…
— В каком смысле?
— Он может пригласить Крантора сюда на мое место, — объяснил Феликс. — Такие типы нравятся старику, поэтому надо не слишком распространяться об его усердии. И еще. Альскони, кажется, против нашей связи, так он это называет. Он считает, что твои прелести действуют на меня размягчающе.
— Нам нужно удирать отсюда, — заключила Лорелли, ломая руки. — Умоляю, Феликс, выслушай меня. Даже если полиция не загонит нас в угол, нами непременно займется Альскони. Надо удирать.
— Да замолчишь ли ты?! — воскликнул разъяренный Феликс. — Уверяю тебя, что если мы попытаемся надуть Альскони, то подпишем себе смертный приговор. Сколько можно вдалбливать это в твою голову?
— Значит, ты считаешь, что нам надо подождать, пока Альскони высосет тебя, как паук муху, а потом заменит на Крантора? — резко спросила Лорелли.
— Если сюда явится Крантор, я разберусь с ним раньше, чем он предстанет перед Альскони, — пообещал Феликс.
— При условии, что Альскони не разберется с тобой до того.
Феликс вскочил и ногой отбросил стул в сторону. Он подошел к Лорелли, схватил ее за руку и рывком поставил на ноги.
— Я никогда не был жесток с тобой! — прорычал он. — Но буду, если вынудишь меня. И тогда ты пожалеешь об этом. — Он грубо тряхнул девушку. — У нас нет выбора: ни у тебя, ни у меня. Мы влипли в это дерьмо по уши. Хочешь, чтобы я рассказал Альскони, что ты — клубок нервов и собираешься оставить эту работу? Знаешь, что он сделает тогда с тобой? Отправит в клинику Энгельмана. Имей в виду, если ты не выкинешь из головы эту дурь, я бросаю тебя и умываю руки. Я поручился за тебя, но не надо воображать, что стану без конца потакать твоим капризам. Я не хочу поплатиться за тебя головой!
Лорелли быстро шагнула к нему и обняла за шею.
— Ты прав, милый, — сказала она. — Прости меня. Это была минутная слабость, больше она не повторится. Просто я немножко устала.
— Так будет лучше для нас обоих, — сказал Феликс, не отвечая на ласку. — А теперь слушай. Я помогу тебе. Делай лишь то, что я тебе велю. Поняла?
Она кивнула, глядя мимо него.
Феликс взглянул на часы.
— Я должен идти к хозяину. Так я могу положиться на тебя или нет? Ты доставишь письмо?
— Да.
— Наконец-то я слышу разумную речь, — он слегка хлопнул Лорелли по попке. — Поедешь в половине третьего.
Проводив Феликса до двери, Лорелли вернулась к туалетному столику и посмотрела в зеркало. Напуганная собственной бледностью, она достала румяна и слегка подкрасила щеки. Потом закурила сигарету и задумалась. Она кожей чувствовала, что попала в западню. Никогда Лорелли не согласилась бы работать с Симоном Альскони, если бы знала, что он свяжет ее с таким количеством убийств во всех частях света. Кто мог это предположить? Когда Лорелли познакомилась с ним пять лет тому назад, он был всего лишь нищим виолончелистом, пиликавшим в одном из римских кафе. Она работала тогда танцовщицей в том же кафе. Подобно остальным служащим, она считала музыканта слегка тронутым эгоцентристом, не более, и не принимала его всерьез.