S-T-I-K-S Изолированный стаб
Шрифт:
Входную дверь внизу давно снесли, и через обломки лестничных пролётов пробегали сотни тварей. Будь лестница цела, и эту бы квартиру заполнили заражённые, а так, они просто пробегали вперёд, выпрыгивая из окон с противоположной стороны дома. Хорошо хоть, не было кошачьих: были бы заражённые из кисок, очень бы легко они забрались и на наш этаж.
Куда-то рыпаться уже бесполезно. Это просто великое чудо, что так всё получилось. Я по привычке повернулся к своему палашу, чтобы не говорить с самим собой:
— Ну что, друг палаш, видишь? Наши хозяева Стикса и великие боги, по-моему, нам благоволят.
Носорог звонко хлопнул себя ладонью по лбу, нарушив звукомаскировку, и что-то сказал своей возлюбленной. Джульетта поднесла мне ядерную бомбу:
— Добрая Милая Крёстная, знакомиться надо, знакомиться, — на корявом русском произнесла Джульетта.
— Это мне с ядерной бомбой надо знакомиться?
Ответом мне был кивок.
— Ну хорошо, давайте знакомиться.
У меня раньше был богатый опыт общения с якобы неодушевлёнными предметами. В списке моих знакомых был и воображаемый друг, палаш, не раз мне приходилось разговаривать с огнестрельным, колюще-режущим моих братьев по секте, разумеется, тоже говорящих, как и я, с оружием.
— Здравствуйте, уважаемая ядерная бомба! Меня зовут Добрая Милая Крёстная, — и я улыбнулся как мог широко.
Как ни странно, клиника всего этого происходящего оказалась намного меньше, чем я предполагал изначально. Основа инженерии нео была не только электроника, космические материалы, но и электроорганика или биомеханика, или биоэлектроника, как её только ни называли, вернее, как мне только это ни переводил мой коровий колокольчик. Очевидно, точного перевода на наш скудный технологический язык просто не существовало.
Внутри ядерной бомбы сидел как бы осьминожка и держал рычаг подрыва. Нео гораздо больше знали о работе мозга и чувств человека. С этим милым созданием надо было знакомиться, а он принимал тебя в друзья и настраивался на флюиды твоего мозга. Можно было мысленно обратиться к нему, но это делать легче, когда ты дублируешь свою просьбу голосом. Именно поэтому с ядерными бомбами, когда меня выгуливали штурмовики, они разговаривали как с собаками.
Животный слушал и понимал, что с тобой происходит, если группа погибала, он тоже грустил и умирал, отпуская рычаг подрыва. Можно было оставить заряд и попросить не грустить пару часов, например, перед приходом орды заражённых.
Самое главное, что житель ядерной бомбы очень чётко контролировал состояние человека. Новые люди даже с пробитыми кишками, оторванными ногами и руками могли много часов бегать в бою. Медблоки скафандров сами затягивали раны, вкалывали стимуляторы, обезболивающее, кровоостанавливающее. Важно другое — перед тобой раненый нео или марионетка под действием психотропных препаратов. Нелюди массово применяли химические вещества в космической войне с нео, и биоэлектроника была средством противодействия.
Именно эти состояния и должен отлавливать осьминожек, чтобы предотвратить пытки химического типа. В общем, много за что отвечал малыш, и с ним действительно говорили и отдавали приказы, как собаке, а он слушал. Подкупить, договориться или взломать этого маленького добродушного жителя ядерной бомбы было нельзя. Если ты свой, то с тобой дружат, если ты не свой, то тебя полностью игнорируют.
Недоросли разумно предположили, что если нас начнут есть живьём, то скорее всего нас доедят, и поэтому лучше, чтобы мы забрали с собой как можно больше заражённых, а здесь их была великая орда, целая галактика. Это первая ассоциация, что приходила в голову. Огромная спиральная галактика из тварей, с центром где-то за горизонтом, медленно вращала хвосты-лучи. Это заражённые бежали по своему, необъяснимому кругу. Твари перелезали через заборы, сараи, дома. Забегали в подъезды и выпрыгивали из окон. Звенели стеклом квартиры соседних подъездов, а в нашем, внизу, урчало сотней глоток пробегающих сквозь дом заражённых. Твари давно выдавили двери и окна нижних квартир.
— Пожрали, теперь надо поспать, — я демонстративно почесал пузо.
Тихими мышками перебрались в соседнюю квартиру и ещё раз поели. К возможному приходу заражённых отнеслись философски. Если кто сюда заберётся, то скорее всего не один и, возможно, покрупнее рубера. Попросив осьминожку умереть, если нас начнут есть, с чистой совестью улеглись спать. Ещё пару дней ели, спали, детвора играла в свои тамагочи, удивительно похожие на наши. Их игрушки чернота тоже оставила работающими. Они в них души не чаяли, абсолютно бесполезная вещь, как по мне. Я почитал книги. В каждой квартире их имелось множество. В Советском Союзе книги являлись ценным имуществом и их реально читали.
Про то, как зарубить злобную старушку топором, про Гоголя и его смешных монстров я читать не стал, как-то оно буднично. Про беспорядочные половые отношения Жофрея и Анжелики тоже, а вот сборники стихов неизвестных мне авторов полистал с удовольствием. Эти книжки читали, а стихи так и просились под гитару у костра, в руках небритого мужчины в спортивном костюме и вязаной шапке с помпоном. У меня с недорослями курорт всё включено — пять звёзд! Домашней укупорки и консервов оказалось до неприличия много, и вода была почти во всех унитазных бочках. Мы даже позволили себе обтереться мокрой простынью, добавив в воду немного водки.
Я спал, а потом пришёл дед Мазай в старом ватнике, с немецким трофейным автоматом на груди, в ушанке, у которой одно ухо торчком, другое горизонтально, и сказал:
— Это, того, пока немцы стоять, вам бы, хлопцы, надо отседова уходить. А то потом вас нашукают, неровен час. Пока в лес дорога есть, идтить надобно. Там партизаны, с ними и пойдёте.
Именно такой сон мне и приснился, когда я подскочил от неожиданно наступившей тишины. Никак не могу к резким сменам обстановки привыкнуть. Заражённые стояли, а наша семиэтажка была между двух полос. Они просто замерли и не двигались. Конечно! Это же наше нашествие, просто мы были удалены от центра на сотни километров и воспринимали эти щупальца морской звезды или рукава галактики из заражённых как просто волны, а тут мы практически в самом центре. Если я правильно понял, то это состояние продлится от одного до нескольких дней, а затем гигантская морская звезда продолжит своё вращение. Сейчас или никогда.