S-T-I-K-S. Детство: дорога к именам
Шрифт:
Ломак в ответ кивнул и изобразил воинское приветствие, как бывало с некоторых пор. С надетым шлемом получилось забавно. Народ вокруг заржал подобно лошадям. Привычку такую он себе приобрёл после того, как посмотрели с Мелким Шпионом и кем-то из его компании, Никитой, кажется, звали, «Майора Пейна». Хомяк тогда притащил с мародёрки найденный на городском фрагменте видеопроигрыватель оптических накопителей с коллекцией фильмов на дисках. Решили посмотреть фильм всем двором перед домом, для чего вытащили технику и стулья на улицу, Ломак за компанию присоединился к просмотру. Местами было смешно и очень познавательно.
Точно. Друга шпионского Никитой звали, а Хомяк – его брат старший.
Вакула нашёлся в одном из ангаров, рядом с ним на полу, на расстеленной полиэтиленовой плёнке, лежало оружие Ломака. Собранное и как будто сияющее. Ломак, поглядев на него, жестами поприветствовал и извинился за опоздание.
– Ну шо, сволочь – заявилси забирать рухлядь? Наконец-то! А то пришол тут, вывалил свои древности. Мусорщики на энтот металлолом уже облизываюцо и кругами ходють. Устроил тут бардак, панимаишь… Но я ехо чессно отвоевал у ентой коварной братии. Выжил всех! Всех разогнал! Ты вот скажи, болезный, ты на кой чорт енто с собой таскаешь? Тебе и таким же остолопам сам Америкос с металлистами Б45М1 сварганил! И давно ужо. Можа тебе пищаль соорудить, ась? А чо? Она ещё древнее и неудобнее, фитильная, хорошая. Хы! Ты ж мегарациналист, ёпт! А обойм к ней у тя скока?
Махин показал один палец.
– М-дя… Загадка нечеловеческой психопатологии… – Развёл руками Вакула. – Но я енту твою дурость предусмотрел. Пришлося по-сусекам пошкребсти, но нашол тебе ишшо четыре штуки. Больше нет их нихде, сам иди к оружейникам и попрошайничай. Пожалей Вакулу старого, не приходи с этой хренью больше, а то помощников приходится спиртным отпаивать, самому самогону не хватаеть. Чехол из брезентухи для неё есть, вот, забери.
Вакула кивнул на сложенный на стеллаже чехол из брезента. Ломак взял его, развернул, поместил туда раритет. Настроил лямку под себя и повесил за спину. Забрал боеприпасы, распихав по специальным кармашкам разгрузки. Знаками поблагодарил Вакулу от всей души.
– Иди уже! Неча тут рассыпацо пантомимами, не в цирке, хы. И эта… Удачи тебе!
Искомый анклав находился неподалёку. Даже в ясную погоду можно было его увидеть, не выходя из Недельки. Туда Ломак и отправился, и буквально через пару минут увидел большие каменные белые буквы названия с пятиконечными звёздочками по сторонам, выкрашенными в алый цвет: «Имени восемнадцати шофёров»
Краску, как было видно, регулярно подновляли, не давая поблёкнуть. Проходя мимо надписи, Ломак вспомнил об этой истории времён великих сумерек, ещё будучи цифрой на образовательном курсе проходили. В тех мирах, откуда сюда проваливались люди, имелись сходные обычаи увековечивать память достойных, когда те своими жизнями останавливали угрозу. Похожим образом было и в этих местах…
Показался посёлок. Зайдя внутрь периметра, он узнал, что караван ушёл шесть часов как, и уже должен быть во втором Горном. Смысла идти к тому ущелью, как хотел раньше, не было, можно срезать по долине. Тем более, что если идти строго на северо-восток, то через километров семьдесят он наткнётся на дорогу к Чёртовому перекрёстку. Это небольшой анклав, через который должен пройти караван, выйдя из Горного-2. По этой дороге на север до него как раз километров десять или пятнадцать останется. Там и спросит. Если караван отправится в Красный металлист, то становится реальным догнать его задолго до Верхнелинейного.
Выйдя из анклава, свернул с дороги в лес на северо-восток, двинулся по прямой, стараясь не ломать лишний раз деревьев. Вспомнилось откуда-то: «В России нет дорог, есть направления» и «танки грязи не боятся». Определённо, что-то в этом есть. Лес сосновый,
Так и получилось. Вынырнув из леса, махин не стал топтаться по дороге, чтоб не портить полотно, а побежал по обочине. Ещё немного – и оставшийся путь, считай, преодолён.
Анклав был нежилым, и как большинство подобных анклавов, использовался под склады стратегического резерва. Бывало, что одно и то же нужное предприятие или склад жизненно необходимых материалов на обновляемом фрагменте появлялись не один раз. Почти всегда, когда возможно, всё эвакуировали. Оборудование демонтировали, перевозили на такой вот «ненужный» анклав, надёжно консервировали для долгого хранения в подготовленном имеющемся или построенном махинами помещении, сырьё аккуратно складывали, обеспечивая условия сохранности. После чего замуровывали строение герметично и принимались строить аналогичное для следующей копии нужного имущества, но уже в другом анклаве, подальше от предыдущего. Так и выходило, что неиспользованных анклавов тут почти не встречалось. Такой порядок позволял иметь по нескольку резервных копий необходимого и полезного. Всё отработано за много лет.
Казалось бы, ненужная работа в богатом на подарки мире – всё же и так сыплется даром. Однако не всё так просто. Кто сказал, что анклав не может обновиться? Некоторые люди тоже считают, что анклавы – фрагменты с очень долгим сроком обновления. Да и подарки сыпались нерегулярно, и непростая история человеческого Центрального уезда – тому наглядный пример. А Уклад прямо говорит, что должно готовиться к тяжёлым испытаниям и утратам, морально и материально. И предусматривать возможные проблемы, не закрывая на них глаза, и даже свою гибель встречать достойно, ибо ничто не вечно.
Самое тяжёлое в своё время было убедить союзников придерживаться подобной же системы. И лишь когда один из анклавов на востоке вдруг обновился, превратив один из укреплённых районов в кусок леса, люди согласились с доводами.
И даже сделали систему учёта имеющегося. Если не считать патронной фабрики, что пока в единственном экземпляре, то теперь даже обновление Заводского и Столичного анклавов одновременно не приведёт к фатальным последствиям. Мастера расконсервируют новое оборудование, перевезут, установят, настроят, и дело возобновится. Пусть с затратами времени и сил, но без невосполнимых утрат дефицитного оборудования и без ожидания милости от внешних обстоятельств, а сразу после катастрофы. Хотя, если посмотреть шире, то весь этот мир – непрекращающаяся катастрофа вселенского масштаба.
В чём-то это походило на то, как люди потом убеждали его сородичей, что заимствовать технические решения и изучать знания с проваливающихся фрагментов не является чем-то плохим и соответствует духу Уклада. Упрямцы ещё те, почище людей, спор вышел знатный. Одна сторона считала, что надо доходить до всего самим без посторонней помощи, другая – что всё, что приносит пользу махинам и не несёт вреда союзникам, имеет право на существование. Потом пришёл лесник в лице Академии и всех разогнал. Тогдашний глава научников сказал, что это «воровство» во всеобщих интересах и процитировал один из пунктов их же Уклада, где предписывалось «постоянно тренировать ум, постигать опыт творцов, изучать науки, открывающие путь к познанию мира, ибо только так можно прийти к истине и справедливости».