S-T-I-K-S. Ганслер 2
Шрифт:
– Привет, прокажённые! Чем заняты?
– Я ему пюпитр делаю, – сообщила супруга.
Снилс развернулся на месте и попытался покинуть помещение, как любой культурный человек, заставший пару, занимающуюся пюпитром. Я его окликнул:
– Да стой ты. Куда пошёл?
– А? – Он остановился и удивлённо посмотрел на меня через плечо.
– Иди сюда. Деревня ты безграмотная. Пюпитр – это такая фигня, которая ноты держит. – Я показал на Вешалку, которая продемонстрировала самоучитель и немного потрясла страницами, покрытыми нотными символами.
Гость заулыбался. Или действительно у него образования на все умные слова не хватало, или
– Надо тебе ещё новых нот распечатать, а то старые уже совсем испортились. – И взял из угла небольшую раскладную табуретку, уселся, правильно держа гитару. Кашлянул, долго подстраивал раздолбанные струны, брякнул несколько нажористых стройных аккордов и запел:
– У целки две ножки, у целки две ножки,Природа её одарила чутьём,Кто хочет и может, а может, не хочет,Всегда мы увидим, всегда мы поймём,Ведь лучшая пара, ведь лучшая пара,Всегда где-то близко, а может, и нет,Тут как у сапёра, тут как у сапёра,Повторной попытки конечно же нет.Когда аккорды смолкли, я похлопал и произнёс, сделав голос дико торжественным:
– Очень эпично и познавательно.
– Поэтическо-историческая баллада о доблестном и свирепом короле Брахмаджимуипукитау и его молодой пьяной жене с третьего курса филологического факультета КГТУ.
– Это чего такое за заведение? Для невест? – спросил я Снилса.
– Коняевский государственный технический университет. Там не только невесты бываю…
Договорить он не успел. Фразу прервали. Быстрее молнии метнулась моя супруга. Шмяк! Стул вылетел из-под задницы Снилса, а тушка полетела на пол. Придавив ко лбу бедолаги ствол автомата, Вешалка зашипела:
– Что ты знаешь о Коняевске?
Или я воображаю, или уже стал видеть, как волны ужаса и злобы стекали с рук супруги, обвивая шею и тело Снилса, сжимая петли, готовясь задушить и выдавить кишки.
– Ты чего? Всё знаю. О каждой помойке расскажу. Задушишь. Да это шуточная песня. Отпусти. Не буду больше петь. Да чего тут такого? – хрипел наш эстет, умоляя отпустить.
Если использовать лексикон супруги, то силищи у моей жёнушки пипец. В местах, где мне померещились силовые нити, стекавшие с рук и сжимавшие Снилса, у нашего интеллигента появились синюшные кровоподтёки, а на шее огромные продолговатые синяки. Или я действительно научился видеть линии силы, или настолько хорошо знаю свою любимую супругу, что могу додумывать то, что не вижу. От моральных извинений и внешнего лечения наш бедолага отказался, а вот от извинений в виде компании для лечения внешних травм способом внутреннего употребления устоять не смог. Я в рюкзаке таскал бутылку столетнего виски. Случайно нашёл в одних апартаментах нашего небоскрёба и прихватил. Как по мне, на вкус такой же точно, как и всякий другой, но сам факт. Чисто для прикола сунул бутылку в рюкзак, а потом завертелось. Его и продемонстрировал Снилсу, после чего наш эстет всё простил и горел нетерпением рассказать все секреты о его мире без утайки:
– Так это всё марево клятое. Я тут со многими говорил. Миры разные, а такого нигде нет. У нас было всё как обычно. Случилась первая мировая, вторая, холодная, компьютеры придумали, а потом марево. Над всей планетой зависло на высоте метров двадцати. Если выше над землёй поднялся, то умираешь. Самая гадость, что птиц и животных это не касается, даже если младенца на воздушном шаре поднять, пока соображать не стал, ничего с ним не будет, а взрослых обязательно убьёт. Где-то постоянно висит, где-то его совсем нет, но в большинстве мест может появиться когда угодно. Учёные предсказывать научились. – И Снилс продолжил свой сбивчивый и требующий подпитки горячительным рассказ.
Теперь многое было понятно. Человечеству пришлось пересесть с самолётов на рельсовый транспорт, а гостиницы на вокзалах нужны, чтобы пережидать странное марево. Товарные поезда на автопилотах ходили по расписанию, а вот пассажиры могли застрять на вокзале на несколько дней, а то и на неделю, и приходилось ссаживать по нескольку составов. Поэтому вокзалы и были центром города и имели гостиницы на тысячи мест.
А ещё эта субстанция убивала через любую защиту. Если ты оказался в зоне марева на танке, в полной химзащите, то наверняка скоро найдут твой труп без вариантов. Понять происхождение аномалии и найти защиту не удавалось, приходилось только приспосабливаться вовремя освобождать территории.
В рассказе Снилса даже нашлось объяснение отсутствию оружия и множеству паровозов. Кабальеро был уверен, что Коняевск – это образцово-показательный вокзал, имеющий в своём распоряжении музей действующих раритетов, ездящих на дровах, но всё было не так. Многие места в мире Снилса, где добывали нефть, оказались покрыты маревом. Бензин и мазут были, но уже не могли производиться в прежних количествах, поэтому вспомнили о старых паровозах на дровах. В Коняевске находился не музей, а вполне себе подвижной состав на альтернативном, читай дровяном, топливе. Поэтому и паровозы были на редкость потёртые и исправные.
А ещё люди сходили с ума, но сходили по-тихому, и никто не понимал, когда это произошло. Человек внешне казался разумным, но его охватывала жажда убивать, и всё, что он делал, подчинялось этому желанию. Самое страшное, что он был в состоянии терпеть и притворяться. Охваченный безумием мог несколько дней ждать момента, пока к нему в руки попадёт оружие или тесак побольше. Именно поэтому летального оружия вроде пистолетов, автоматов и даже охотничьих ружей в свободном обращении не было. Во всём этом сумасшествии радовало только то, что одержимые жаждали убивать своими руками, а не садились на грузовик давить прохожих.
Был даже случай, когда безумие охватило командира танка. Он сел на место мехвода, проломил ворота части, приехал в небольшое село, аккуратно припарковал броню по всем правилам ПДД, вылез из машины, вытащил прихваченный кухонный нож и направился к сельмагу резать и убивать окружающих. Там его и повязали крепкие деревенские парни, сбежавшиеся на рёв турбины боевой машины. Вот так весело жили в славном мире, откуда притащило город Коняевск.
Оружие в том мире имелось, но отдельно от людей. Были военные части, охотники-промысловики, но поодаль от городов, Соблюдались строжайшие правила по поводу обращения со стволами. Если вооружённый электрошокером и травматом одержимый полицейский начнёт стрелять в людей, метя в головы, то его всегда можно скрутить толпой, и все к этому давно привыкли. Именно поэтому на всей территории вокзала летального оружия не держали.