S-T-I-K-S. Обратная сторона

Зенченко Антон

– Зуб, я тебя не много не о том спросил. Сказал я. Я тут, блядь, причем?!

– Бахус! Ты думаешь мне заняться не чем, кроме как попиздеть с тобой? Я к чему всё это рассказываю, чтоб ты всю суть понял! Понял?!

– Понял… Извини, нервы шалят.

– Вот. Теперь подходим к самому главному. Ты ведь понимаешь, что это всё не бесплатно? И мало того, очень и очень дорого!

– Догадываюсь. Видимо мы им чем-то платим да?

– Да, именно! Есть команды, которые по кластерам шныряют, это в основном из наших Шакалов, и таскают оттуда, самое не нужное в этом мире. Золото в слитках и изделиях, драгоценные камни, антиквариат, предметы искусства и коллекционирования. Это нам оно тут нахрен не нужно, а у

них то мировую экономику никто не отменял. Там это всё добывать надо, что само по себе либо затратно, либо очень редко, а тут, тупо, этого добра из ниоткуда берется.

По началу базы с порталами именно для этого использовались. Пока в Улей не стали проникать яйцеголовые всех мастей, добрались они конечно и до трупов иммунных. Вот тут-то и выяснилось, что самый ценный и дорогой товар из Улья, это люди! Вернее, их внутренние органы. Из них делают лекарства от старения и всех болезней. Чем дольше иммунный в Улье, чем он больше прокачанный горохом или жемчугом, тем потроха его ценнее, ибо КПД с них на много больше чем со свежаков. Естественно «там», очень мало кто об этом знает, и конечно это очень и очень дорого. Сильные мира того, готовы платить любые деньги, нести любые потери и расходы что бы продлить себе жизнь и омолодится. Наша база является одной из главных поставщиков таких потрохов в Астру.

– Аебунеть…. С тяжелым вздохом произнес я.
– Я ко многому был готов, но чтоб к такому… Да Зуб… Выбил ты у меня почву из-под ног. Теперь пазл в моей голове сложился. Мне придется разбирать на органы мертвые тела этих несчастных… вот, сссука, к чему говорил Скальпель о разборке и сборке молчаливых пациентов морга….

– Есть чё выпить, а? Спросил я сиплым от разочарования голосом.

Зуб молча встал, вышел из кабинета в другое помещение, видимо там была кухня, прошуршал там не долго, вынес начатую в пластиковом корытце нарезанную селедку в масле, три соленых огурца на не большой тарелочке, на ней же нарезанное ломтиками сало, поставил на стол. Опять ушел на кухню и тут же вернулся с обледенелой бутылкой водки и двумя не большими стаканами. Всё так же молча, налил грамм по сто в каждый стакан, молча взял его, я тоже взял свой, он не чокаясь маханул до дна, поставил стакан и захрустел огурцом.

– Ну, чё вылупился, пей давай. Продолжим. Сказал он, садясь в своё кресло. Я поступил по его примеру, так же махнул до дна и потянулся за салом.

– Ты практически всё так понял. Но так, да не так. Дело в том, что в трупах копаться, ума много не надо, любого можно обучить этому…

– В ЖИВЫХ?! Воскликнул я, оборвав его.

Зуб, качнул утвердительно головой и налил ещё по одной. Мы так же не чокаясь выпили. Вот только закусывать мне не особо хотелось.

– Бахус, дай договорю а. Не перебивай прошу, пока я готов ещё говорить. Если перестану, потом просто не смогу начать… настолько всё хуёво…

– Молчу, дай закурить.

– Поэтому на тебя Великий и положил глаз, Скальпель один не справляется, у него по мимо операций ещё есть заботы. Он давно себе доктора в напарники ждёт, а тут ты такой нарядный загрузился. Иммунных, на разделку, держат на ферме у шакалов, тебе всё покажут если надо, но в основном, твоя работа в медблоке, со Скальпелем и… скальпелем… Хуёвый каламбур получился … После изъятия каких-либо органов, «коровку» опять на ферму переводят, пока он или она себе новый орган не отрастит. Поят живчиком, кормят. Но даже тут, пределы человеческого организма не безграничны, нету полной реабилитации, полноценного отдыха и питания. Коровки живут не долго, когда организм ослаблен до предела, с него сливают всю кровь, сердце останавливается и наступает полная разборка. Стой! Не перебивай! Самое паскудное то, что изъятие происходит без какой-либо анестезии….

– ЧТО!? Эээто кккак? Начал заикаться я.

– Вот так, на живую… при такой операции

выделяется адренохром, это метаболит адреналина, по-простому гормон страха, такие запчасти самыми дорогими считаются. Потроха приобретают цену только тогда, когда у иммунного прорезается первый дар, ну а дальше соответственно, чем дольше в Улье, тем дороже. Прокачка горохом, а тем более жемчугом так же поднимает конечную стоимость. Это одно из условий космонавтов, я имею ввиду наличие адренохрома, но он выделяется в таких ничтожных количествах, что его нельзя как-то выделить отдельно или синтезировать, но вброшенный в организм вместе с адреналином, он многократно усиливает лечебные свойства органов… Вот така хуйня малята…

Я сидел как водой ледяной облитый, попытался что-то сказать, но попросту не смог. Я вспомнил случай, когда солдат на учениях предплечье левой руки по вдоль рассёк, хорошо так рассёк, глубоко, почти до кости и длинной сантиметров восемь. Не удачно поскользнулся на бетонной крошке в старом здании, имитация боя в закрытых помещениях была, упал и напоролся на обрезок арматуры, торчащий из ступеньки. Я принял решение шить прямо в «поле», тем более что рваная рана быстрее заживает чем резанная острым предметом. Обколол вокруг раны лидокаином, обеззаразил подготовил изогнутую иглу и кетгут, это такие саморассасывающиеся органические нити, после проведения всех необходимых подготовок начал накладывать первичный шов. Сначала всё шло не плохо, солдат терпел, но потом что-то пошло не так, толи не рассчитал дозу обезболивающего, толи адреналиновый откат наступил, в общем дошивал последних три шва на живую… Скажу так, фильмы про Рембо врут, ну нельзя шить самого себя с геройской пафосной рожей… Он орал от боли так, как будто ему руку тупой пилой отпиливают, а в конце вообще не произвольно обмочился. Мне пришлось вколоть ему морфин, чтоб снять болевой шок. Если это было от простой иглы, я даже не могу представить, как в принципе операцию без анестетиков, или вообще без наркоза делать.

Зуб разлил остатки водки по стаканам, получилось почти под край, я не глядя выпил свой, водка прошла как вода, абсолютно без вкуса и запаха.

– Будешь ещё? Спросил знахарь.

Я лишь молча кивнул головой. Зуб ушел на кухню, не было его минут пять. Он вернулся с ещё одной бутылкой. Уже разлил по меньше, грамм по пятьдесят.

– Я сюда споран закинул. Сказал он. Тебе необходимо прийти в себя. Вижу, как ты сдулся и физически и морально. Но опять же попрошу никому не говорить, мне спораны и горох по должности положены, я сам их жрать горстями без разрешения не могу, но этот спишу.

– Резать тебе не только чужих, но и своих придется. Продолжил Зуб. Я лишь молчал и обреченно слушал его. Великий систему штрафов ввёл для служащих базы. Никаких выговоров с занесением в личное дело как «там» … За любую провинность наказывают личными потрохами, причем сколько и как наказать решает только он. Заснул на посту, будь добр в холодные руки Скальпеля, на операционный стол, сдай почечку на благо базы, всё равно новая отрастет. Зеки так вообще, свои потроха в карты да в казино проигрывают. За это Скальпеля за глаза палачом называют, да режет он, но косячил же не он, а уж тем более не он наказание назначил. Тем не менее его ненавидят все, кому «посчастливилось» попасть к нему, а кто ещё не попал просто боятся его до усрачки.

Зуб налил ещё по одной. Следовало бы остановиться, проспаться, привести мысли в порядок, но от таких новостей хотелось залиться по самую макушку, уснуть и больше не просыпаться.

– И что, никак отскочить от этого нельзя? Может ты поговоришь с Великим, может к тебе как-то можно перевестись? Он мне сказал, что «если совсем не понравиться, переведем в обычные знахари». Или есть другой какой-то выход, может на другую должность, да хоть говночистом, только не к Скальпелю. Спросил я, хотя и понимал, что это маловероятно.