S-T-I-K-S. Тарч
Шрифт:
– Макс.
– А не по имени?
– Да никак. Так по имени и звали.
– Плохо, парень. Ладно, сейчас сам придумаю. Это что за плечом у тебя?
– Щит, я же говорю.
– А что он такой странный?
– Такой вот. Тарч называется. На руку вешается.
– Тоже друзья рассказали, или разбираешься?
– Да нет, сам в интернете нашёл. Интересно было.
– Тарч, говоришь? Ну, «Крестоносец» для тебя будет слишком круто. Будешь, значит, Тарчем. А я Цыган, – словно подводя итог разговору, сказал незнакомец и добавил: – Пошли, поднимемся, расскажу, во что ты вляпался.
Глава 4
Улей
Цыган
– Цыган – это тебя зовут так?
Новый знакомый ответил, не оборачиваясь:
– Угу.
– Я Максим.
– Ты – Тарч. Забудь прежнее имя, парень. Имя, фамилию, адрес свой домашний и всё такое. Я назвал тебя – Тарч. Здесь это называется: «окрестил». Если тебя спросят, как тебя зовут, говори только так: Тарч. Пока ты новичок – могут спросить, кто тебя крестил. Скажешь, Цыган. А прежнее имя забудь.
– Почему?
– Поживёшь тут – поймёшь. Объясню позже. Ты жрать хочешь? Нам хозяйка удружила. Сама вышла погулять в самом начале шухера, видимо. Квартира осталась пустая, чистая. В холодильнике картошка с мясом, хочешь? Не стесняйся, хозяйке уже не понадобится. В лучшем случае, она сейчас где-то бродит… – Цыган поднял руки и изобразил киношную походку зомби, которые, увидев живого человека, радостно шествуют к нему, надеясь полакомиться свежими мозгами. – Но вряд ли. Её сожрали ещё до того, как успела осознать, зомби она или нет. С женщинами так всегда. Спасается одна на сотню – это из тех, кто оказались иммунными. В основном, баб вытаскивают отряды рейдеров… – и, видя недоумение на лице собеседника, пояснил: – Ну, вроде меня. Я рейдер-одиночка. Но чаще на рейды выходят группами. Ладно, по ходу расскажу ещё.
– А иммунные – это кто?
– Как ты. Как я.
– Те, кто не превратился в зомби?
– Они не зомби, парень. Они – живые. Но заражённые вирусом. Точнее, заражённые – все. И ты тоже, и я. Но их организм проиграл и начал меняться, а ты – иммунный. Твой организм переварил вирус, адаптировался к нему, и теперь вы живёте в симбиозе. Тебя он тоже меняет, но не настолько сильно, как их… Чёрт, – Рейдер раздражённо взмахнул руками, – ненавижу, когда начинаются вопросы. Из-за них не рассказ, а путаница! И хватит стоять в проходе. Садись на диван, расслабься. Всё, парень, ты встретил меня, и твоя жизнь наладилась. Сходи на кухню, возьми пожрать, выпить. Там мартини и коньяк початый. Тащи всё сюда. Бабёнка тут, видать, весёлая жила, любила тяпнуть перед сном соточку.
Комната действительно была типично женской: чёрно-красный плед на диване песочного цвета, рядом на журнальном столике – стопка бульварных романов, мебельная стенка с невероятным количеством полочек и ящиков, вся забитая мелкими фигурками из разноцветных камней, шкатулками, фужерами, косметикой и ещё какими-то вещами, напоминая своим видом большую
– Я постою, – после стольких часов напряжения сесть на мягкий диван и расслабиться Максиму казалось неестественным. В районе затылка чувствовался холодок, как будто непрерывно в спину смотрел скрытый и опасный враг. Хотелось забиться в надёжное укрытие и, выставив в бойницу пулемёт, поливать стальным дождём любое подозрительное направление.
– Садись, говорю, парень. Сядь, не мелькай. И шума меньше создаёшь, и в окно не засветишься. Пожрать вон на кухне возьми, стол придвинь. Можешь даже поспать часок. Но лучше послушай. Вопросов-то много, а я на всё отвечу. Дядя всё расскажет, а ты приземляйся.
Садиться в измазанных кровью штанах на чистый плед было неловко, но хозяйке теперь и правда было всё равно, а Цыган был столь настойчив, что Максим решил не спорить. Опустившись на край дивана рядом с большим мягким подлокотником, он откинулся на спинку и попытался расслабиться. Мышцы не слушались. Заряд бодрости, полученный от напитка Цыгана, прогнал усталость и привёл тело в тонус, заставляя искать движения и активности.
– Смотри, меня укусили, – внезапно вспомнив о своих страхах, Максим поднял руку ладонью вверх. – Это опасно?
– Забудь все эти киношные приколы. Вирус уже внутри тебя. Он тут всё живое пропитал, даже то, что внешне не изменилось. Коты, например – они почти не меняются, если их не поить усиленно живчиком, или жемчужины в рот не совать. И ты изменился, просто ещё не в курсе. Хотя это не вирус, а скорее грибок. Но мы говорим – вирус. Говорить, что внутри тебя живёт грибок… – рейдер сначала скривился в гримасе отвращения, а потом усмехнулся. – Стрёмно. Ты жрать не будешь?
Есть вдруг захотелось сильно. Апатия и вялость прошли, и организм напомнил о почти двухдневной голодовке.
– Буду.
– Так тащи с кухни сковородку! Она там наготовила на четверых. В гости, что ли, кого-то ждала? Хахаля, поди. В холодильнике, считай, ни хрена – йогурты да пара шоколадок. Вот только палка колбасы, да эта картошка с мясом. Даже хлеба нет. Тащи всё: и картошку, и колбасу. Я сам с утра не ел. А ты сейчас жутко голодным должен быть.
Через несколько минут на столике у дивана стояла сковорода с ароматной холодной картошкой с мясом, лежали покромсанная на большие неровные куски колбаса и две открытые банки тушёнки, которые Цыган выудил из своего рюкзака. На недоумённый взгляд Максима он ответил кратко:
– Ты тут сейчас всё сметёшь, – придвинул кресло, сел, открыл принесённую с кухни бутылку коньяка, выпил, передал собеседнику и начал жадно есть.
Ещё пять минут назад Максим и думать не хотел о еде. Но теперь, когда перед ним стояла приятно пахнущая картошка, а открытая банка тушёнки манила сочными большими кусками мяса – всё остальное померкло и потеряло смысл. Рот залило слюной, и он глотал, почти не жуя и не думая больше ни о чём. В реальность вернуться удалось только в момент, когда Максим опустошил вторую банку тушёнки, и на столе не осталось ничего съестного.