С тобой навсегда
Шрифт:
Взгляд серебристых глаз Алека стал пронзительным.
– Что он сказал?
– До того как его убили, Холт был у одной молодой женщины по имени Лейла, которая много значила для него.
Йетт сказал, что Холт просто бредил ею. В разговорах со мной Холт никогда не упоминал о ней, хотя обычно он не упускал возможности похвастаться своими мужскими победами. Но по всему было ясно, что эта женщина имела на нею особое влияние – Йетт предполагал, что Холт собирался на ней жениться.
– Да. – Алек не сдержал своего раздражения. – Кому теперь до этого есть дело?
– Мне. Каково
– Я не помню. Это так важно?
– По словам Йетта, Лейла исчезла за неделю до убийства Холта. Исчезла так, словно была стерта с лица земли, будто ее никогда не существовало. – Карр был явно взволнован собственными предположениями. – Если бы я только мог выяснить; что с ней случилось, это объяснило бы тайну смерти Холта. Я знаю, я чувствую это!
Алек удивленно смотрел на него. Он не мог отмахнуться отелов кузена. Он тоже чувствовал, что исчезновение Лейлы как-то связано с тем, что потом случилось с Холтом.
– Лейла Холбурн, – тихо произнес он.
– Холбурн. Ты.., ты уверен? – взволнованно переспросил Карр.
– Да, я уверен. Я никогда не видел ее, но Холт постоянно говорил о ней.
– Я должен разыскать ее семью, поговорить с ними – может быть, она нашлась, или они смогут сказать мне…
– Нет. – Алек откинулся в кресле, положив ноги на край стола и задумчиво разглядывая свои сапоги. – Нет, я сам сделаю это. – Его авторитет в семье был непоколебим, и ни один мужчина, даже его дядя, не мог оспаривать его решений. Но неожиданно он поднял на Карра свои серые глаза и медленно продолжил:
– Если ты не возражаешь.
Карр побледнел, пораженный услышанным. Алек ждал, что последуют вопросы, предложения, возражения. Раньше это было привилегией одного Холта, и Карр прекрасно это знал.
– Нет, я не возражаю, – сказал он, но не смог удержаться и добавил:
– если ты разрешишь мне присоединиться к тебе.
К радости Карра, Алек лишь рассмеялся:
– Почему бы нет?
Он обнаружил, что общество кузена ему совсем не в тягость, как раньше. Карр очень отличался от Холта, но в его характере присутствовала какая-то безрассудная смелость, которая начинала нравиться Алеку.
– Я уже стала беспокоиться, – холодно произнесла Джулиана, – что с тобой что-то случилось.
Алек улыбнулся и поцеловал мать в щеку. Она отвернулась, и получилось, что он поцеловал воздух около ее лица, но его не удивила ее холодность, он был готов к ней. Есть вещи, которые не меняются с годами. Хотя ее глаза стального серого цвета с возрастом потускнели, в них так же, как и раньше, светились острый ум и непреклонная воля. Из всех людей, встречавшихся Алеку, Джулиана была единственным человеком, который никогда специально не заботился о своей правоте: она просто была убеждена, что абсолютно права, а любой спорящий с ней глубоко заблуждается. Только однажды за всю жизнь Джулиана призналась, что не права, и это признание вырвал у нее Джон Фолкнер, когда убедил выйти замуж за него, а не за Эдварда Перкина. Но даже тогда она решила, что права, поскольку вовремя признала свою ошибку, что исправляло первоначальный промах.
Величайшая награда, которой
– Карр сказал мне, что ты…
– Карр, – оборвала Джулиана, протягивая руку к чашке кофе. – Меня удивляет, что он решился передать тебе мои слова. Почему ты стоишь так далеко? – вдруг спросила Джулиана, указывая на место рядом с собой. – Садись здесь, чтобы я могла видеть тебя.
– Я стою не так уж далеко, – мягко ответил Алек, садясь там, где ему указали.
Джулиана оглядела сына оценивающим взглядом и одобрительно кивнула:
– Я вижу, ты прислушался к моим рекомендациям, данным во время прошлого визита.
– Я всегда прислушиваюсь ко всем вашим рекомендациям, матушка.
– Теперь я узнаю своего сына. Здоровый, сильный – здоровая наследственность рода Перкинов снова преобладает.
– Должно быть, это так, – согласился Алек с улыбкой.
– Внешне ты похож на Фолкнеров, но по духу ты принадлежишь к моему роду, и, что бы ни случилось, он всегда будет преобладать. – Джулиана загадочно заговорила шепотом:
– Хотя я всегда была против внутрисемейных браков, я бы не возражала усилить нашу наследственность ветвью Перкинов. Ты видел Элизабет – дочь моей племянницы? Она стала такой красавицей…
– Я не собираюсь жениться на девушке из рода Перкинов, – твердо заявил Алек, – равно как и из рода Фолкнеров, ни на ком-либо другом, за кого, я уверен, вы меня прочите. – И сухо добавил:
– Я не исключаю возможности, что так и останусь холостяком.
– Глупость. Я хочу, чтобы ты женился, более того – как можно скорее.
– У вас есть на то причины?
– Тебе двадцать восемь лет, ты уже на три года старше своего отца, когда он женился на мне.
– Но вы вышли замуж за моего отца, когда вам было двадцать девять, – виртуозно разыгрывая наивность, заметил Алек.
– Ты провокатор. На этот раз тебе не удастся отвлечь мое внимание, и я скажу то, что собиралась сказать.
– Я не смею препятствовать вам.
– Последние несколько лет я наблюдаю, как ты переплываешь каждый новый сезон, так и не бросив якоря в тихой семейной гавани. Я видела собственными глазами особ, на которых ты обращаешь свое случайное внимание. И скорее умру, чем назову одну из них своей снохой.
Алек слегка закашлялся и удивленно посмотрел на мать:
– Я вижу, вы решили говорить со мной весьма откровенно.