С тобой навсегда
Шрифт:
– Да, я говорил сегодня утром с Джейн, и, без сомнения, она любопытная штучка.
Алек с трудом заставил себя отвлечься от своих мыслей и вникнуть в смысл слов Карра.
– И что ты выяснил?
– Она что-то знает. Мне удалось немного разговорить ее. Она утверждает, что знает несколько имен, которые могли бы заинтересовать меня, но пока ни одного не назвала. Я еще раз встречусь с ней и, думаю, к завтрашнему дню кое-что разузнаю.
– Ладно. Ты займись Джейн, а я поеду в Стаффордшир.
– Сегодня?
– Да, вечером. – Алек повысил голос и крикнул своему слуге:
– Ты слышал, Уолтер? Оторви
– Слушаюсь, сэр, – отозвался приглушенный голос из-за двери.
Для других мужчин любовь – это подарок, благословение свыше, источник счастья, чудо. Для Алека же любовь была несчастьем. Он знал, что его с Мирой разделяют всего лишь несколько миль, расстояние, которое можно быстро и легко преодолеть. Но он не торопился с отъездом, ему нужно было время, чтобы подумать, чтобы подобрать правильные слова. Он понимал, что это будут самые важные слова, которые он когда-либо произносил. Вероятно, ему было бы легче, будь он немного скромнее.., но скромность не была присуща его характеру. Он не умел просить то, что обычно давалось ему без усилий. Женская благосклонность мало значила для него, потому что ему никогда не приходилось завоевывать женщину. Он проклинал Миру и в то же время безумно желал ее, ненавидел и лелеял в своих мечтах. Его мучения не могли длиться вечность, и скорейшему их окончанию способствовала Джулиана.
Как-то раз поздно ночью она спустилась в гостиную. Ее обычная строгость и уверенность в себе уступили место мягкому и нежному взгляду. Алек спал на софе с бутылкой бренди в руках. За последние несколько дней его лицо потемнело, осунулось.
– Мой мальчик, – прошептала Джулиана, глядя на сына. – Тебе было бы легче, если бы у тебя был характер отца. Но ты пошел в меня, и в этом твое несчастье и твоя сила. Именно поэтому ты не хочешь послушаться меня.
Джулиана знала Алека лучше других и в то же время совсем не знала. Когда она вынимала бутылку из его рук, он зашевелился и простонал:
– Мира… – Он медленно открыл глаза и попытался сфокусировать взгляд на Джулиане.
– Алек, нам надо кое-что обсудить, – сказала она тоном, не терпящим возражений. – Я не требую от тебя подробностей. Я не хочу знать о тебе больше, чем это необходимо, но ты должен ответить на несколько моих вопросов.
– Мирей! – На пороге спальни Миры появилась Розали. – Тебя ждут внизу.
Мира подняла голову от книги, ее пальцы задрожали.
Обычно в таких случаях посылали горничную с запиской. На этот раз Розали пришла сама, значит, гость особенно важный.
– Кто там?
– Леди Фолкнер. Она никогда никому не наносит визитов, а сейчас она сидит в гостиной моего дома и хочет видеть тебя.:
– Не надо волноваться. Я сейчас спущусь, только причешусь…
– Поспеши, пожалуйста. Меня всегда считали искусной и гостеприимной хозяйкой, но она совершенно не хочет со мной разговаривать. Не надо делать прическу заново, просто поправь с боков.., скорее! – Розали скрылась за дверью и побежала по лестнице, чувствуя легкую дрожь в коленях.
Мира внимательно смотрела на свое отражение в зеркале, довольная тем, что утром надела строгое прямое платье пастельного цвета. Она чувствовала нарастающее волнение – это
Она говорила себе, что леди Фолкнер нравилась ей еще до того, как она узнала, что она мать Алека. Неожиданная мысль пришла в голову Мире: не раздумывая долго, она взяла из шкафа свою тряпичную сумку и пошла встречать гостью.
Войдя в гостиную, она была встречена улыбками обеих женщин. Улыбка Розали выражала безмерное облегчение, а Джулианы – некоторую неуверенность. Мира видела похожее выражение у Алека, но всего лишь несколько раз.
– Леди Фолкнер, какой приятный сюрприз!
– Похоже, мы с вами взяли за привычку делать друг другу сюрпризы, – ответила та, откидываясь на спинку кресла и жестом приглашая Миру сесть на стул рядом. – Я пришла сюда, чтобы обсудить совпадение, жертвами которого мы обе стали. Дорогая, – теперь она обращалась к Розали, и ее тон принял командный оттенок, – я пришла сюда без моей компаньонки, так как у меня личный разговор. Не будете ли вы так добры…
– Конечно, – с достоинством ответила Розали и тихо вышла, прикрыв за собою дверь, успев, однако, послать Мире ободряющий взгляд.
– Леди Фолкнер, позвольте спросить вас, знает ли ваш сын, что вы здесь? – спросила Мира, присаживаясь на краешек стула. Маленькая сумочка лежала у нее на коленях.
– Нет, он не знает. Я думаю, он сейчас все еще спит, так как вчера выпил лишнего.
Мира нахмурилась, уловив в тоне леди Фолкнер осуждение. Кроме того, ей было неприятно слышать такое известие об Алеке. Но неужели у него нет никого, кто мог бы отнестись к нему с пониманием и успокоить его? Почему все, включая мать, считают его эгоистичным и аморальным?
– Не надо его защищать… Я пришла сюда, чтобы помочь ему.
Эти слова вызвали у Миры легкую улыбку.
– Я и не собиралась его защищать. Я вообще не хочу говорить о лорде Фолкнере.
Джулиана приняла резкий ответ Миры с одобряющей улыбкой.
– У вас твердый характер и сильный дух, мисс Жермен.
Я заметила это с первой минуты. Именно из-за этих качеств я и познакомила вас с Алеком. Ведь я не знала, что вы уже близко знакомы. Я не знала, кто вы.
– Я тоже не знала, кто вы.
– Сейчас это уже не имеет значения. У нас есть другие темы для разговора.
– Леди Фолкнер, я искренне призналась вам, что не хочу говорить о вашем сыне.
– Тогда какого черта вы здесь?
Мира загадочно взглянула на нее, открыла свою сумочку и достала маленький темно-зеленый пузырек.
– Это улучшает зрение. Тут чистотел, рута, роза и…
– Довольно. – В глазах леди Фолкнер промелькнул интерес, но она сумела быстро скрыть свою слабость. – Вы сообразительная плутовка, но я слишком стара для таких глупостей.
– Это не глупость. У многих людей с возрастом глаза слабеют, а это средство помогает. Я сама много раз видела его действие. Если вы будете пользоваться им несколько раз в день…
– Если я позволю вам это сделать.., и, не дай Бог, это зелье причинит мне боль, я немедленно уйду отсюда… Если же нет, то я расскажу, зачем пришла.
– Кажется, это неплохой обмен. – Довольная, Мира завернула пузырек в платок.
– Плохой. Вы ничем не рискуете, в то время как я, потакая вашим порывам лечить меня, рискую потерять свое и без того слабое зрение.