С точки зрения кошки
Шрифт:
Да что там — почти родная сестра. Как и полагается сёстрам, мы периодически ссоримся, но я всё равно её очень люблю.
Через полчаса она появилась на пороге — радостная, пахнущая мятной жвачкой и сосредоточенно давящая на кнопку звонка, хотя дверь уже была открыта.
— Он предложил обменяться фотками! — с порога сообщила Леся, проговаривая эту фразу так, как в театре произносят что-нибудь вроде «Старый граф умер!» — трагично и в то же время торжественно.
Мне полагалось сделать огромные глаза и воскликнуть:
— Так ты его видела? И какой он?
— Понятия не имею, я сделала вид,
— А ты уверена, что хочешь знать, как он выглядит? Всё-таки парень с ником Edvard93…
Начав фразу, я поняла, что не знаю, что говорить дальше, и ляпнула:
— …мог бы потрудиться придумать себе другой, более оригинальный ник. И что ещё за «93»?
— Год рождения, разумеется. Или… — Леся на секунду задумалась. — Или вес.
— Или возраст! — вставила я. — Он может оказаться старым извращенцем, маньяком, женщиной… Учителем географии!
Кстати, довольно реалистичный вариант. Наш географ есть в аське. Даже у нас в друзьях есть. Иногда пишет сообщения вроде «Завтра контрольная, хватит сидеть в аське!» — и радостный смайлик. Мы все думаем, если его в черный список добавить, наставит за это двоек или нет?..
— Неважно, ему нравятся «Сумерки» и я, этого достаточно для моей любви, — серьёзно ответила подруга, подходя к письменному столу. — Ты слишком старомодна, рассуждаешь прямо как моя мама. Чем плохи знакомства в Сети? По-твоему, мы должны писать друг другу письма на надушенной бумаге и посылать их с почтовыми голубями?! Хотя идея с голубями, в общем-то, неплохая…
Тут, осознав, что сама себе противоречит, она поспешно добавила:
— Но аська лучше.
Леся деловито осматривала каждый сантиметр моего стола. Найти что-то в моей комнате могут только два человека: я и она, притом у неё это получается лучше. На столе у меня обычно такой бардак, что частенько даже клавиатура оказывается похороненной под грудой книг, карандашей и листков — особенно листков. Вырванные из блокнотов или альбомов, листы бумаги для принтера, рекламные листовки и даже страницы газет — я рисую на всём, что попадается по руку. А если ничего не попадается, рисую прямо на руке. Но это в крайнем случае: чернила на коже растекаются, и линии становятся нечёткими.
— Тебе нужна вот эта толстая книга? — осведомилась Леся, с задумчивым видом взвешивая на руке гнедичевскую «Историю искусств».
— Я её уже читала, но захотелось перечитать главу о…
— Отлично! Возьмём с собой…У вас дома есть клетчатый плед? У меня только однотонный лиловый, я его захватила, но нужен именно клетчатый.
Я отрицательно помотала головой и вновь надела наушники. Когда на Леську такое находит, лучше не мешать.
Играла музыка, а подруга уже изучала содержимое моего гардероба, прикладывая вещи к себе и возмущённо что-то бормоча — ругалась, должно быть, что размер одежды у нас разный.
Набрав целую охапку каких-то вещей и придавив всё книгой, она осторожно сняла с меня наушники, приговаривая: «И их тоже захватим».
— Теперь пойдём к Стасу! — заключила Леся, рассовав всё по пакетам из супермаркета, на каждом из которых был нарисован улыбающийся поросёнок, благодарящий за покупку. (Конечно, ведь пакетов с надписью «Спасибо за разбой!» не существует).
Лишённая наушников, я волей-неволей включилась в происходящее. Зачем это мы несём Стасу вещи? Материальная помощь пострадавшим от строгих матерей? Или перебираемся к нему жить? Точнее, вещи же мои, так что это я перебираюсь.
Этот вывод не заставил меня прыгать от восторга. Я тупо смотрела на довольных поросят и ожидала, пока Леська что-нибудь объяснит. От количества запихнутого в пакеты свиные мордочки раздулись и выглядели довольно устрашающе.
Заметив мои обратившиеся в знаки вопроса глаза, она вздохнула:
— Это же для фотосессии! Я тебе говорила, что Стасиной сестре подарили шикарный фотик, ну такой…
— Профессиональный, — подсказала я.
— Не. Не знаю. Большой. Чёрненький. Зеркалка. Пойдём скорее, а то она уйдёт!
Сунув мне в руки один из полумиллиона пакетов, Леся быстрыми шагами направилась в сторону выхода.
Мы с поросенком обменялись недоумевающими взглядами и двинулись за ней.
…Судя по вытянувшемуся лицу Стасиной мамы, нас то ли не ждали, то ли не слишком рады были видеть. А может, и то, и другое сразу.
Неудобная ситуация.
Меня она тут же начала расспрашивать о школе, Леськино же «Здрасти» просто проигнорировала. Обычно всё наоборот. Жизнерадостная и общительная Леська нравится окружающим, а я, как правило… не очень. Особенно взрослым. И старым. Да и многим ровесникам — тоже. А вот дети меня просто обожают, виснут гроздьями и, умилившись, гладят липкими ручонками. Почему у них такие липкие ручонки? И ведь даже не противно. Малыши славные. Жаль, что у меня нет ни младшего брата, ни сестры. То есть, не совсем нет. Тут такое дело, в общем…
В эту минуту раздалось громкое чмоканье и на щеке у растерянного, робко выглянувшего из своей комнаты Стаса, засиял след Лесиного блеска для губ. Луч света упал на прыщавую щеку парня — и пятно ожило, заискрилось, принялось переливаться всеми цветами радуги.
Зрелище, конечно, завораживало.
Стасикова мама сделала лицо, будто случайно проглотила таракана, сказала, что я «такая хорошая девочка» и скрылась на кухне. Понятное дело, что комплимент в мою сторону был произнесён намеренно громко, чтобы Леся услышала и поняла, что вот она — нехорошая, нельзя тут приходить и прямо с порога целовать чужих сыновей, что ещё за разврат! Нужно сперва получить письменное разрешение матери и представить справку из поликлиники — тогда целуй на здоровье.
Да чего такого. Леська всех чмокает при встрече, даже тех, с кем не особо дружит — взять того же Стасика. Он нам не друг, просто одноклассник.
Я бы ни за что не пошла бы домой к человеку, с которым практически не общаюсь, но Леся другая. Если ей что-нибудь нужно, она и к незнакомцу напросится в гости.
— Где Аня? — как ни в чём не бывало, поинтересовалась Леся, старательно приглаживая волосы перед зеркалом в прихожей. За металлическими уголками прицеплены фотки: стасины родители на даче (отец — с лопатой, а мама — с веером), его сестра Аня на выпускном вечере, маленький ребёнок на горшке… Ой, это что, сам Стасик?!