С запутанным клубком
Шрифт:
Ниоба испытала по этому поводу некоторое смущение. В предсказании говорилось, что он будет «обладать», а не «женится»; если он не возьмет в жены самую красивую женщину, то какая же тогда между ними возникнет связь? Однако она никого не посвятила в свои сомнения.
На следующий год, когда малышу исполнилось одиннадцать, Бланш родила девочку. С самых первых дней своей жизни Бленда была ослепительно хороша, вне всякого сомнения, самый красивый ребенок в округе. Она росла и становилась все прекраснее. Складывалось впечатление, что, вместо того чтобы жениться на самой красивой женщине поколения. Пейс стал ей отцом, и в этом смысле ею
Сын Ниобы остался единственным ребенком в доме, поскольку Пасиан и Бланш жили отдельно. Сначала ему было совсем непросто к этому привыкнуть, ведь именно Пасиан означал для него семью — малыш знал, что его отец умер, а мать куда-то уехала. Он замкнулся в себе и начал еще больше времени уделять магии. Ниоба страшно огорчалась из-за того, что юноша страдает от одиночества, но ничем не могла ему помочь; она ведь отказалась от сына… Впрочем, каждому человеку приходится пройти через похожие испытания.
Иногда Ниобе казалось, что Атропос сильнее переживает за малыша, чем она сама. Она полюбила их прогулки втроем и скучала без мальчишек. И, возможно, совсем не случайно пришла к выводу, что пора ей уходить в отставку.
— Довольно с меня бессмертия, — заявила она.
Лахесис занялась изучением Гобелена и нашла недавно овдовевшую пожилую женщину, которая им подошла бы. Они навестили ее, приняв обличье Атропос.
Женщина внимательно и сосредоточенно выслушала ее.
— Но если все так, то я стану бессмертной, а вы умрете от старости! Какой вам интерес в подобной сделке?
— Да, в качестве смертной я долго не проживу, — согласилась Атропос. — Но я и так перебрала лишние пятнадцать лет и смерти не боюсь. Я знаю, что вела себя достойно и попаду в Рай.
Они показали женщине две свои другие формы, и та была потрясена.
— То есть я снова смогу быть молодой? Я никогда не видела такой красавицы!
Теперь тело принадлежало Ниобе.
— Вы разделите со мной тело, — объяснила она. — Но я буду главной, а вы останетесь лишь наблюдателем. Потом, когда мы поменяемся и главной станете вы, я уйду на второй план. Впрочем, через некоторое время как-то так получается, что мы словно сливаемся друг с другом, превращаемся в единое целое, имеющее три разные формы. В этом смысле, если вам захочется, вы станете мной.
— Я в растерянности, — покачав головой, проговорила женщина. — Дайте мне немного подумать.
Она обдумывала предложение около недели, а потом привела свои дела в порядок и согласилась. Поскольку Сатана не имел ничего против новой Атропос, им не пришлось мудрить во время передачи полномочий; Ниоба была особым случаем. Она наблюдала изнутри, как Лахесис взяла новую Атропос за руку, и ее суть вошла в них, а прежняя покинула Судьбу. В следующее мгновение она уже стояла перед ними — самостоятельная личность, вылепленная из плоти смертной женщины.
И снова слезы лились рекой; несмотря на то что переход был делом добровольным, в нем всегда присутствовала грусть. Они расстались.
Им далеко не сразу удалось хорошенько узнать новую Атропос и объяснить ей, что нужно делать. Только теперь Ниоба поняла, с какими трудностями столкнулись Лахесис и Атропос, когда она к ним присоединилась. Нельзя сказать, что это было плохо или хорошо. Просто пришлось больше работать и приспосабливаться, потому что личностная сущность Судьбы изменилась. Увлечение оперой ушло вместе с прежней Атропос; его место заняли другие интересы. Лишь через несколько месяцев они снова стали чувствовать себя уютно все вместе.
Ниоба была так занята, что даже выпустила из поля зрения сына. В те дни она встречалась со смертными только по делу, на остальное у нее времени не оставалось.
Когда она все-таки нашла минутку, чтобы его навестить, ей пришлось отправиться к нему в своем собственном облике, потому что новая Атропос не особо стремилась встречаться с малышом. Лахесис могла бы ей помочь, но они решили оставить ее в резерве, на случай, если придется быстро изменить внешность. Итак, Ниоба надела парик и загримировалась, чтобы казаться старше.
Она узнала, что прежняя Атропос поселилась в Ирландии и, став смертной, частенько навещает малыша. Они по-прежнему с удовольствием ходили вместе в театр, и старушка обеспечивала его магическими материалами, которые он сам доставать не мог. А еще они регулярно ездили к гамадриаде, живущей на черном дубе.
Ниоба обдумала ситуацию и решила оставить все как есть. Атропос прекрасно относилась к мальчику и следила за тем, чтобы с ним все было в порядке.
— Будь благословенна, — прошептала она, а потом передумала и решила зайти к своей старой приятельнице в гости, когда та была одна, чтобы поблагодарить за сына.
— Знаешь, моя родня меня все равно уже не признает, — сказала Атропос.
— Они думают, что я умерла пятнадцать лет назад. Я же бабушка, и мне нужно тренироваться, чтобы не забыть этого.
Конечно же, она была права. Ниоба поцеловала ее, и они распрощались.
Время шло. Сын Ниобы вырос. Он учился в том же колледже, что и Седрик, специализировался на магии, показывал такие же блестящие результаты. Он так быстро прогрессировал, что довольно скоро превзошел своих преподавателей. Для дипломной работы он создал заклинание, дававшее оленям возможность стрелять в ответ: любой снаряд, выпущенный из лука, ружья или брошенный рукой, разворачивался и летел в стрелка. Охота перестала быть удовольствием, и не только неподалеку от колледжа, а почти по всему миру. Точно так же были остановлены строительные компании; бульдозеры не могли сдвинуться с места и застревали где-то на границах живых лесов. Сын Ниобы получил «отлично» за свой диплом, а представители строительной промышленности подали на учебное заведение в суд. В конце концов пришлось пойти на компромисс: магия, защищающая животных, будет действовать лишь в тех районах, которые считаются официальными парками. Однако ближние к колледжу леса объявили заповедной зоной в первую очередь. Сын претворил в жизнь мечту отца. Гамадриада так обрадовалась, что поцеловала его, а потом покраснела и на три дня спряталась в самых густых зарослях листвы.
Малыша теперь звали не иначе, как Маг Кафтан, и он был профессиональным заклинателем камней. Дело его ширилось; вскоре он уже получал заказы из разных уголков света. Он не стал знаменитостью, потому что старался не привлекать к себе излишнего внимания — история с судебным процессом против колледжа научила его осторожности. Для него зачарованные камни являлись средством добывать деньги на жизнь и иметь возможность проводить исследования в различных областях магии. Молодой человек быстро становился одним из самых сильных волшебников мира. Его занимала только магия, в особенности после того, как умерла бабушка Атропос. Он закрывался в своей лаборатории и мог не выходить оттуда по нескольку дней.