S.W.A.L.K.E.R. Похитители артефактов
Шрифт:
Непредвиденные встречи
Дверь супермаркета оказалась сорванной с петель и лежала чуть в стороне, прямо на проезжей части. А вот окна были целехоньки все, как одно. И вообще, чем больше я оглядывался по сторонам, тем больше странностей примечал: да уж, совсем не так я представлял свое пробуждение и мир будущего. Кстати, а какой сейчас год? И что вообще произошло за время моего «отсутствия»?
Прояснить ситуацию могла бы пресса или средства массовой информации, но ничего похожего на газетный киоск или плазменный информационный экран вокруг
— Папа!
Этот мерзкий голосок я узнал бы даже из тысячи противных детских голосов. Его обладателем оказался невысокий мальчонка лет восьми, одетый в какое-то невообразимое тряпье. Он вышел из-за угла в сотне метров справа и поднял руку, указывая на меня.
— Папа, наша консерва уходит! Эй, стой…
Ага. Наивный малыш… Ваша консерва не уходит, а уже убегает с предельной для своего полуобморочного состояния скоростью!
Я рванул в противоположную от юного людоеда сторону, одновременно высматривая его папашу. Не хватало еще прямо на него наткнуться.
Мой забег закончился так же внезапно, как и начался, буквально через пару кварталов. Свернув за угол дома, я едва не ткнулся в спину странного типа, выряженного так, словно он только что сбежал с операционного стола. Или с обеденного.
Незнакомец был одет в просторную светлую пижаму и такие же штаны. Одежду эту покрывали пятна крови, а голову типа — старательно наложенные бинты.
— Гхм-гха, — кашлянул я, чтобы привлечь его внимание.
«Пациент» начал медленно поворачиваться ко мне, но лучше бы он этого не делал.
Как и предполагалось, все его лицо было старательно забинтовано, открытыми оставались лишь щелочки глаз и рот. Вокруг которого, кстати, алели пятна свежей крови. Ого! Или кому-то не повезло со стоматологом, или…
«Еда», — снова напомнил о своем присутствии внутренний голос.
…Или я наткнулся на еще одного члена развеселых любителей человеческих «консервов». Почему я так решил? Да потому что в правой руке эта пародия на мумию сжимала самую настоящую человеческую ногу.
— Да что ж это за день-то такой, а?
Каннибал вытянул в мою сторону указательный палец и угрожающе зарычал. Я отмахнулся от него рукой, в которой по-прежнему сжимал топор, и на асфальт упало несколько пальцев. Вопреки моим ожиданиям, урод никак не отреагировал на их потерю и медленно шагнул в мою сторону.
— Сюда, папочка! — раздалось за моей спиной.
— Ненавижу детей! — выдохнул я.
Пригнувшись, мне удалось проскользнуть под руками навязчивого «пациента», однако особого успеха этот маневр не возымел. Хотя бы потому, что из распахнувшейся двери соседнего дома медленно вышло еще несколько человек в аналогичных пижамах, и все они направились в мою сторону, перекрывая путь к отступлению.
Все происходящее начало напоминать бред опиумного параноика. Тихий безлюдный город, обшарпанные стены и глухо урчащие завсегдатаи психиатрической лечебницы, шагающие в мою сторону, — все это никак не напоминало мне светлое будущее, обещанное представителями корпорации «Вечность».
— Эй,
Я оглянулся, одновременно приседая как можно ниже. И тут же раздалась короткая очередь.
В своей жизни мне всего один раз доводилось слышать звуки выстрелов: когда вздумалось научиться стрелять и я приказал телохранителю отвезти меня на стрельбище. Помнится, тогда я ухитрился оглохнуть, вывихнуть плечо, обжечь пальцы и ранить инструктора по стрельбе. Больше меня туда не приглашали.
Тем не менее спутать эти звуки с чем-нибудь было затруднительно. И особенно когда первые два каннибала начали заваливаться назад под ударами пуль.
— Скорее, лезь ко мне! — снова раздался голос, сопровождаемый лязгом железа.
Я осмотрелся по сторонам. Со второго этажа дома по ту сторону дороги опускалась пожарная лестница, которую придерживал бородатый тип весьма неприятной наружности. По крайней мере я никогда не считал приятными людей, которые ходят в обносках, не моются неделями и вообще не следят за собой. Впрочем, люди в окровавленных пижамах мне нравились еще меньше, так что особого выбора не было.
Снова раздались выстрелы, и я, не разгибаясь, бросился к лестнице…
Через здание мы выбрались на другую улицу, и там, приказав сохранять тишину, мой спаситель повел меня… А бог его знает, куда он меня вел, да я особо и не интересовался. Нет, серьезно — любое место мне нравилось в десятки раз сильнее полного недоеденных трупов холодильника или улицы, кишащей выпускниками психушки, специализирующейся на проблемах каннибализма. Мой же проводник не был похож ни на людоеда, ни на психа. Обычный бездомный бродяга или житель трущоб, которых постоянно показывали по телевизору в утренних новостях.
Чем дальше мы продвигались по городу, тем больше меня охватывало беспокойство. Улицы были мертвы. Даже бродячих собак, которых хватало даже в мое время, не было видно, не говоря уже о людях. Правда, один раз мы заметили вдалеке чью-то фигуру, но мой проводник приказал не издавать ни звука, и мы свернули в другую сторону.
— Девяносто пятый, — хмуро прокомментировал бородач, словно это все объясняло, и мы продолжили путь.
Впрочем, идти пришлось недалеко: приподняв крышку люка (я знал, я знал!), мой неразговорчивый проводник жестом приказал мне спускаться. Ага, прямо с разбегу нырну! Я, между прочим, свою одежду не на помойке нашел! Ну и что, что она с трупов была снята? Пахнет и выглядит все равно лучше, чем у некоторых…
Я мотнул головой, отказываясь спускаться.
«Опасность!» — взвыл у меня в голове внутренний голос.
И тут они поперли отовсюду.
На первый взгляд это были обычные дворовые псы, ободранные и исхудавшие, а вот на второй… Третий раз на них смотреть мне сразу расхотелось. «Собачки» были не просто худые, а до торчащих сквозь разодранные бока ребер. И не столько ободраны, сколько освежеваны — словно кто-то просто содрал с них кожу.
Псы атаковали молча, и от этого их нападение казалось еще страшнее.