Сад Иеронима Босха
Шрифт:
К Спирокки стучится кардинал Мольери. Мендоза — за его спиной. Никто не отзывается. Мольери приоткрывает дверь и заглядывает. В приёмной — никого, даже секретаря. Кардиналы заходят внутрь. Мольери первым отворяет дверь кабинета. Кардинал Спирокки распростёрт на столе в луже крови. Пистолет выпал из его руки и лежит на ковре. Мольери понимает, что теперь на его плечи ложится серьёзный груз ответственности. Мендоза тихо вскрикивает и прикрывает рот рукой.
В это время Уну уже отправляют в медицинское отделение. Кровотечение практически прекратилось. Она всё ещё без сознания.
Вы ничего не знаете об этих событиях, потому
На самом деле самое большое столпотворение вокруг тела Джереми Л. Смита было не в день похорон. Отсчитав от них три дня, толпы верующих штурмуют собор, чтобы лично наблюдать восстание Джереми Л. Смита из гроба. Воскресение, вознесение.
Но ничего не происходит. Ни на третий, ни на четвёртый день. Тело Джереми Л. Смита остаётся замурованным в склепе, дыра в его лбу не затягивается, глаза его закрыты. Воскресения не будет.
Наверное, он хотел бы, чтобы Уну Ралти похоронили рядом с ним. Но это невозможно. Она умрёт и будет погребена на обычном римском кладбище. У неё будет богатая ухоженная могила, высокое мраморное надгробие, но его невозможно сравнить со скульптурной феерией над телом Джереми Л. Смита.
Надгробием Мессии занимается один из самых известных скульпторов мира, англичанин Марк Стэтэм. Вы видите его интервью по телевизору. Он несказанно рад и удивлён, что заказ Ватикана достался именно ему, заявляет Стэтэм. Это честь для него. И он не врёт. И в самом деле, подобные творения возводят скульпторов в ранг великих. Модерновые экзерсисы и перфомансы забываются и исчезают через пару лет после создания, а скульптуры, которым суждено жить в веках, делают имя создателя бессмертным.
Статуя Свободы, Нью-Йорк — Огюст Бартольди, 1876–1886 годы, бессмертие.
«Родина-мать», Волгоград — Евгений Вучетич, 1959–1967 годы, бессмертие.
«Христос-Искупитель», Рио-да-Жанейро — Карлос Освальд, 1922–1931 годы, бессмертие.
Я перечислил лишь представителей «крупного» жанра. Малые скульптуры не менее значимы. «Давид», «Лаокоон». Они оказываются не просто знаковыми для скульпторов. Они становятся идолами. Иконами искусства. Символами красоты или уродства — в зависимости от цели.
Марк Стэтэм берётся за работу с остервенением. Ему уже шестьдесят четыре года, он создал немало великолепных скульптур, но он знает, что эта — и только эта — переживёт века. Вы видели это надгробие — если не своими глазами, то хотя бы на фотографиях или по телевизору. На нём нет изображения Джереми Л. Смита и нет изображения Христа. На массивной мраморной плите лежит огромная человеческая рука. Она воспроизведена в мельчайших деталях: на ней проступают вены, мышцы и кости, ногти аккуратно подстрижены и ухожены, угадываются даже капиллярные и флексорные линии. Пальцы чуть-чуть приподняты.
Казалось бы, бред. Это называется «модерн». Это именно то, что изувечило прекрасную Саграду Фамилию. Изуродовало католические костёлы. Казалось бы, при чём здесь это, при чём здесь это уродливое изваяние, оторванная конечность?
Но когда вы подходите к надгробию, вы внезапно понимаете. Этого не видно на фотографиях. Этого не понять по видеозаписям. Вы чувствуете, что эта рука обращена к вам, что она благословляет вас. Вы чувствуете, что Джереми Л. Смит — где-то здесь. Вы ощущаете присутствие Бога. Почему так происходит — непонятно. Творческой мыслью Марка Стэтэма управлял Бог, не иначе.
Эта огромная рука — воплощение воли и внутренней силы Джереми Л. Смита. Марк Стэтэм поймал его — это застывшая музыка, мраморные ноты.
Вы стоите и смотрите. Вы ощущаете величие если не самой скульптуры, то того, кто лежит под ней. Вы знаете, что там покоится Мессия. Принесший свет.
Существует особая категория паломников. Это исцелённые и их родственники. Они приходят к могиле Джереми Л. Смита, чтобы положить на неё цветы. Тысячи живых цветов. Служки не справляются: весь день приходится ходить туда-сюда и выносить эти веники — охапки роз, астр, гиацинтов, георгин, гвоздик, лилий, пионов. Их сваливают на заднем дворе, а потом вывозят грузовиками на ближайшую свалку, где их подбирают нищие, чтобы продать повторно. Вы никогда не задумывались об этом? Никогда не представляли, что у ваших роз — такая судьба? Они лежат у могилы не более пятнадцати минут. Их слишком много. Ведь цветы несут не только исцелённые. Простые паломники — тоже.
А ещё оставляют вещи. Бессмысленные, глупые. Плюшевых медвежат, кубики Рубика, бутылки с вином, нэцке, деревянные скульптурки и фарфоровые вазочки, компакт-диски и иконы, карманные фонарики и предметы одежды. Непонятно, для кого это. Вещи переносят на задний двор, где их тоже разбирают нищие.
Объективно говоря, на этом история закончена. Всё остальное вы можете увидеть на экранах своих телевизоров. Джереми Л. Смит мёртв. Уны Ралти тоже больше нет. Маленький Николас Л. Смит выходит на балкон и машет вам рукой. Вы покупаете барахло с элсмитами и прочей символикой. Вы снабжаете Церковь средствами на существование.
Но есть ещё одно действующее лицо. Это Терренс О'Лири. Нельзя забывать о человеке в аккуратном костюме. Человеке, который всегда рядом. Человеке, который всегда молчит.
Когда Джереми и Уна занимаются любовью, он сидит в соседней комнате. Когда кардинал Лючио Спирокки стреляет себе в рот, он стоит в углу кабинета. Когда Джереми Л. Смит ловит молнию, он ожидает на верхней площадке у лифта. Когда Мессия оживляет Карло Баньелли, он присутствует в толпе.
Это Терренс О'Лири, познакомьтесь.
Впрочем, карты на стол. Это я.
Я тщательно сверился с архивными документами прежде чем писать комментарий к данной главе. Нет ни одного свидетельства, ни одного намёка на то, что убийство Джереми Л. Смита было подготовлено Церковью. Никаких сомнений в том, что покушение осуществил фанатик по имени Мангор Шанкар, нет. Я плохо разбираюсь в оружии, но у Шанкара был дальнобойный «Кольт», а не указанная в поддельной хронике «Беретта». В данном случае автор не слишком хорошо ознакомился с теоретическим материалом или сознательно пошёл на ошибочное его толкование.