Сад небесной мудрости: притчи для гармоничной жизни
Шрифт:
«Интересно, когда же мы начнем медитировать, да и начнем ли вообще», – подумалось мне.
Он почувствовал, а может, и прочитал мои мысли, потому что сказал с раздражением:
– Это не напрасная трата времени. Необходимо правильно поднести дары.
– А что, они действительно принимают эти подношения? – спросил я.
– Да нет, конечно, – ответил индиец. – Ты думаешь, они, эти Просветленные, нуждаются в еде, чтобы насытиться, или в воде, чтобы утолить жажду?
– Ну а раз нет, – резонно переспросил я, – то к чему весь этот балаган? Мы, вроде бы медитировать собирались.
– Хочешь быстро бегать? Научись разминаться! Ты не сможешь медитировать, если здесь не будет Просветленных, не сможешь медитировать, если здесь не будет твоего Сердечного Учителя, не будет его помощи, его благословения, его поддержки. Поднося дары, ты сам себе напоминаешь, что хочешь, чтобы все они были с тобой: «Пожалуйста, придите, побудьте со мной немного, пока я медитирую».
И вдруг совершенно неожиданно Камалашила задрал голову и затянул благозвучную песнь, больше похожую на какую-то молитву. Его лицо приняло ангельское выражение, глаза были закрыты, но, казалось, видели там, в наполненном звездами небе над нами, кого-то из тех, кому предназначалось это подношение.
Он замолчал, опустил голову и весело взглянул на меня.
– Это последний дар, мое любимое подношение, – всегда услаждай их слух музыкой, прежде чем сядешь медитировать.
– Ну теперь-то мы наконец сядем? – спросил я, все же слегка сбавив тон, потому что нельзя было не восхититься красотой того места для медитации, которое только что создал в Саду Камалашила, нельзя было не почувствовать то благоговение, добро и уверенность, которые он зародил в моем сердце, да и песня была к месту. Разминка явно удалась, пора было переходить к медитации.
– Да почему нет-то? Пора садиться! – провозгласил он. Я начал было усаживаться, как вдруг почувствовал, что его рука снова поднимает меня на ноги.
– Ну что опять не слава богу?
– А поклониться? – удивился Мастер, как будто это само собой разумеется. С этими словами он сложил ладони у груди и поклонился с величайшим почтением, как будто перед ним и правда стоял один из великих Просветленных. Потом медленно опустился на газон.
Я повторил требуемое упражнение и тоже уселся было на траву, но тут он опять вскочил на ноги и запрыгал вокруг меня, как резиновый мячик. К тому времени он уже так достал меня, что я думал только о том, как много времени мы потеряли, и, не обращая внимания на его прыжки, сердито уставился куда-то вдаль.
– Где твое сиденье? У тебя что, нет подушки для медитаций? Спина ведь должна быть приподнята! – Он схватил меня за плечо, потянул вперед и засунул мне под копчик комок какого-то тряпья, которое чудесным – а каким же еще? – образом появилось из-под его монашеской одежды.
В следующий момент он уже хватал меня за лодыжку левой ноги, крича:
– Положи пятку на правое бедро! Сядь ровно! – И шлепками ладоней выпрямляя мне спину. – Опусти правое плечо вниз, оно должно быть на одном уровне с левым. – А так он выравнивал мои плечи. – Голову ровно! И чему вас только в Академии учат?
Я уже был готов придушить этого жизнерадостного великого магистра.
– Не наклоняй ее вниз, не задирай ее вверх, просто держи ровно, и перестань уже заваливать ее влево! – Его руки лежали у меня на висках, словно зажав мою голову в тиски. – Где твой язык?
– Язык во рту, где ж ему еще быть? – сострил я. Индиец, казалось, шутки не услышал, во всяком случае не засмеялся.
– Легко коснись им нёба сразу над передними зубами. Челюсти расслабь, все должно быть естественно, как обычно, – с энтузиазмом продолжал он. – Мы ведь не сможем медитировать, если всю ночь будем пускать слюни и сглатывать их, верно? И перестань ты уже дышать ртом! А то во рту пересохнет! – Наконец он привел мою позу в полный порядок, после чего, должен признаться, я почувствовал себя совсем неплохо.
– А разве я не должен скрестить обе ноги, положив пятки на бедра, как на всех этих ваших картинках? – спросил я.
– Хочешь сесть в «полный лотос»? Было бы неплохо, но сразу это вряд ли получится, вот когда ты попрактикуешь побольше… Ну и потом, здесь ведь что главное? Главное, чтобы тебе удобно было. Чтобы ты мог концентрировать ум, не отвлекаясь на боль в коленях. Если хочешь, мы вообще можем сесть вон на ту скамейку. – С этими словами он уселся рядом со мной, сразу одним ловким движением приняв позу полного лотоса.
Я закрыл глаза и вошел в состояние покоя. Здесь, в этом тихом Саду, здесь, в Саду моей златовласой богини, я наконец… снова услыхал его жизнерадостный голос.
– Спокойной ночи! Ты зачем глаза-то закрыл, а?! – прямо мне на ухо гаркнул этот… великий Мастер медитации.
Я открыл глаза и сфокусировал взор на каменном узоре стены, что была прямо перед нами.
– Ну вы, ребята, даете! Вы вообще чем тут медитируете – умом или глазами? – спросил надоедливый Мастер.
Я злобно взглянул на него:
– Давай уже разберемся раз и навсегда: с закрытыми нельзя, с открытыми нельзя, с какими же тогда можно?
– Учись, студент, – ответил он и сел, держа голову прямо. Его глаза были наполовину прикрыты, а взгляд направлен вперед и слегка вниз. Я понял, что все дело было именно в том, что этот взгляд ни на чем не фокусировался, как будто Мастер был погружен в мечтательную задумчивость. – Если будешь слишком сильно отвлекаться, то глаза лучше закрыть, но помни, что твой ум привык засыпать именно в таком их положении, поэтому так медитировать очень непросто. Постарайся все же не открывать глаза слишком широко, иначе начнешь таращиться вокруг, считать ворон и все такое. И позаботься о том, чтобы перед тобой была простая стена, или ткань в один цвет без узоров, или что-нибудь еще в этом роде, чтобы ничего не двигалось и чтобы взгляду не за что было зацепиться, – короче, чтобы ум ни на что не отвлекался.
Я сделал все, как он сказал, и почувствовал, как мой ум входит в чистое состояние сосредоточения. Я совсем уже приготовился очистить ум от мыслей, сделать его пустым…
Однако Камалашила уже снова был на ногах и бегал взад-вперед.
Надежда когда-нибудь помедитировать с этим величайшим Мастером медитации окончательно покинула меня.
– Ну что еще тебе надобно, старче? – Я все еще пытался шутить.
– Что это? Ты ничего не слышишь? – спросил он тревожным голосом.
Я снова прикрыл глаза и прислушался, но ничего не было слышно, кроме такого знакомого робкого журчания фонтана.