Сад нераскрывшихся цветов
Шрифт:
– - Но я не знаю...
– - Так узнай! Я должна что-нибудь с этим сделать!
– - с каждой секундой Лили теряла себя. Она ухватила меня за запястье, притянула ближе и продолжила.
– - Ты должен помочь мне. Я хочу заслужить любовь Арлена. Но я знаю, что не могу. Поэтому хочу просто отомстить, чтобы сердце перестало болеть так сильно.
– - Что?
– - изумился я, отстранившись.
– - Отомстить? За что? Он не сделал тебе ничего плохого.
– - Кроме того, что заставил меня верить в его чувства, ровно ничего. А потом растоптал, как ненужную вещь. Знаешь, я начала понимать, что могу быть
"Зато безумнее", -- пронеслось в голове. Девушка тут же громко закашляла, на несколько секунд остановив свой припадок обиды, гнева и отчаяния.
– - Лили, пойдем, выпьешь воды. Успокоишься. Может, тебе надо в госпитале показаться?
– - Да не трогай ты меня!
– - взвилась она, едва я ухватил ее ладонь. Настала моя очередь злиться. Не знаю, что нашло на меня, но я практически закричал и почувствовал, как зрачки трясутся от ярости:
– - Прекрати свою истерику! Это отвратительно! Если Арлен не любит тебя, то это не его вина. И не твоя. Ничья. Некому мстить. И я не стану помогать тебе в этих делах -- я не настолько низок.
– - Тогда мне не нужна такая дружба, Уэбб, -- прошипела Лили, и я отшатнулся от нее, поднявшись с травы.
– - Дарси пожалеет обо всем в любом случае, поможешь мне ты или нет.
– - Дерзай, -- с горечью покачал головой я и рванул в сторону общежития. В тот момент я превратился в концентрированный гнев. Всего меня трясло, будто внутри разыгралось десятибалльное землетрясение. Я устал от Блейн, устал от ее выдумок и надежды. Но вполне продолжал бы терпеть, если не эта отвратительная идея мести. Нет, я не мог допустить, чтобы она навредила Арлену, даже если мне придется отречься от нашей с ней дружбы.
***
На следующий день все забылось, и напоминал о вчерашнем только пронзительный взгляд бывшей подруги, сверливший меня все общие занятия. Я пытался делать вид, что не замечаю, но ее ненависть окутывала меня и сдавливала горло удавкой. Возможно, это расстроило бы меня, если не другая причина страдать: я все еще ощущал себя полной бездарностью. И, наверное, это чувство мучило меня больше, чем утрата драгоценной Лили. Блокнот пустовал, а я, словно оживший труп, еле доволок ноги до комнаты. Не впечатлял меня свежий ковер молодой зелени, устилавший землю за окном, ни юный плющ, пытающийся ухватиться за каркас беседки, ни ожившие деревья. Весна будто цвела где-то за стеклом, в то время как заживо я гнил здесь.
Я разделся, взглянул на часы в надежде, что время обеда еще не скоро, и слепил веки. Но не успел я и пару раз упрекнуть себя в бесталанности, как порог перешагнул мой сосед.
– - Ты все еще разлагаешься?
Арлен довольно живо засуетился: забросил учебники на полку красивым движением, которое будто репетировал миллионы раз, скинул школьный пиджак и смахнул с крышки ноутбука осевшую пыль. Все это было признаками отличного настроения -- явления столь же редкого, как и мое вдохновение.
– - Угу-у, -- тяжко протянул я и одними лишь глазами, не поворачивая головы, наблюдал за парнем.
– - Мне это совсем не нравится, -- в его голосе скользнул упрек, и я спрятался лицом в подушку.
– - Иди умирай где-нибудь еще. Опять застой творчества?
– - Это не застой, а крах, -- застонал я, будто действительно мучился перед смертью.
– - Сегодня приедет твоя мать. Пожалей ее. Если она застанет тебя в таком виде, то сочтет, что я издеваюсь тут над тобой.
– - Ты и так издеваешься, -- перестав стонать, я начал скулить. И это, видимо, Дарси совсем допекло.
Рывком он перевернул меня на спину и губами впился в мои губы. Его ладони пребольно ущипнули меня за ягодицу, а зубы прикусили язык практически до крови. Он целовал меня против моего согласия, и было это так же возмутительно, как и возбуждающе.
– - Пойдем в сад, -- железно прошептал на ухо парень, и почти всем телом я ощутил его тяжесть.
– - Иначе я возьму тебя прямо сейчас.
– - Нет, -- завозился я, осознавая безумие этой идеи. Если бы кто-то застал нас, то скандала с отчислением не избежать. Я знал, что Арлен авантюрен и упрям, поэтому немедля согласился.
Через какое-то время вдвоем мы вышли из общежития и медленно, прогуливаясь, двинулись в сторону чугунного заборчика, оберегающего сад. Мне жутко хотелось идти ближе или даже взять Дарси за руку: так делают все влюбленные, я видел много раз. Но наша с Арленом любовь была отчасти проклятием. Я знал, что в мире есть мужчины, которые открыто заявляют о своей нетрадиционной ориентации, но мне почему-то казалось, что такое заявить я точно не мог. Я просто не был уверен, что парни мне нравятся, ведь испытывал отвращение к любому человеку, кроме старшеклассника, идущего рядом. И уж точно не мог лгать, что девичье тело меня не привлекает. Напротив -- до шестнадцати лет эрекция случалась только на женские образы. Я знал, что это как-то называется, но все время боялся уточнить. Тогда бы просто пришлось признаться самому себе. Я испытывал двойственные чувства: с одной стороны, понимал, что не будь я таким, то у меня не было бы Арлена, не было любви и настоящего счастья. С другой стороны, я чувствовал себя бракованным и униженным. Жаль, что в шестнадцать лет мало кто понимает, что отличаться от других -- не всегда плохо.
– - По-моему, за нами кто-то идет, -- я пихнул в бок Дарси, а тот недовольно покосился на меня и ответил:
– - Мисс Элизабет, наверное. Следит за нами. Вон в тех кустах, -- парень указал на левую сторону аллейки.
– - Я все равно не вижу, -- прищурился я, а брюнет усмехнулся:
– - Я несерьезно.
Он любил подводить меня к абсурдным ситуациям. Зачастую когда я находился в состоянии задумчивости. Секундно я разозлился, но тут же самому стало смешно. Вдвоем мы захихикали, и мои глаза с обожанием скользнули по лицу старшеклассника. Неудивительно, что его можно полюбить. Особенно когда он смеется.
Вскоре за спинами скрипнула калитка, а ноги уводили нас все дальше и дальше. Парень видел, как я грущу, и, видимо, понимал, что для меня творчество важно так же, как для него бесконечное множество цифр. С Дарси мы были близки, поэтому он не мог не почувствовать, как дрожат струны моего настроения, и понять причину его желания поговорить было нетрудно. За черствым и надменным образом скрывалось сердце, которое умело по-настоящему любить и быть чутким. Поэтому, едва мы зашли поглубже, в самое сердце Хартвудского сада, парень спросил: