Сад принцессы Сульдрун
Шрифт:
Будетта повернулась к кормилице: «Как ты смеешь позволять себе такие вольности? Тебя уволили!»
«Да, миледи, но все это было совсем не так…»
«Молчи, не оправдывайся! Ничего не хочу слышать». Будетта подала знак лакею: «Отведите эту женщину на двор и соберите прислугу».
Кормилицу, всхлипывающую от обиды и замешательства, провели на служебный двор у кухни, после чего вызвали тюремного надзирателя из Пеньядора. Дворцовую прислугу согнали смотреть на наказание; два лакея в ливреях Хайдиона перегнули Эйирме через козлы. Явился надзиратель — коренастый чернобородый человек с бледной, лиловатого
Леди Будетта вышла на балкон в сопровождении Могелины и Сульдрун. Громким гнусавым голосом она объявила: «Внимание, прислуга! Эта женщина, Эйирме, обвиняется в должностном преступлении! По недомыслию и беспечности она завладела персоной драгоценной принцессы Сульдрун, чем вызвала у нас тревогу и переполох. Эйирме, ты можешь что-нибудь возразить?»
«Она ничего не сделала! — вскричала Сульдрун. — Она привела меня домой!»
Охваченная нездоровым возбуждением, характерным для присутствующих при публичном наказании, Могелина позволила себе схватить принцессу за плечо и грубо встряхнуть ее. «Молчи!» — прошипела гувернантка.
Эйирме рыдала: «Типун мне на язык, если совру! Я только проводила принцессу домой, и со всех ног!»
Леди Будетта внезапно осознала со всей ясностью, что именно произошло. Уголки ее рта опустились. Домоправительница сделала шаг вперед — она переборщила, ее репутация оказалась под угрозой. Тем не менее, крестьянка несомненно совершала другие проступки, оставшиеся незамеченными, но заслуживавшие наказания. В любом случае ее следовало проучить за самонадеянность.
Будетта подняла руку: «Пусть всем это будет уроком! Работайте прилежно! Не зазнавайтесь! Уважайте начальство! Смотрите и мотай-те себе на ус! Надзиратель: восемь ударов — жестких, но справедливых».
Тюремщик отступил на шаг и натянул на лицо черную маску, после чего приблизился к Эйирме. Откинув ей на плечи юбку из грубого бурого сукна, он обнажил пару обширных белых ягодиц и высоко поднял розгу. Розга резко просвистела в воздухе — из груди кормилицы вырвался задыхающийся крик. Из толпы послышались сочувственные вздохи и смешки.
Леди Будетта бесстрастно наблюдала за экзекуцией. На лице леди Могелины, зажмурившей глаза, блуждала бессмысленная улыбка. Сульдрун молча стояла, покусывая нижнюю губу. Тюремщик орудовал розгой с самокритичной артистичностью мастера своего дела. Он не был добрым человеком, но причинение страданий не доставляло ему удовольствия, а сегодня, к тому же, у него было неплохое настроение. Надзиратель изображал напряженное усилие, расправляя плечи, широко размахиваясь и опуская розгу с коротким стоном подобно толкателю ядра, но на самом деле удары его были легковесными и не оставляли шрамов. Эйирме, тем не менее, вопила после каждого удара, и всех присутствующих потрясла суровость ее наказания.
«Семь… восемь… достаточно! — заявила Будетта. — Тринте, Молотта! Позаботьтесь об этой женщине. Смажьте ее раны добротным маслом и отправьте ее домой. Остальные! Возвращайтесь на свои места и приступайте к работе!»
Леди Будетта повернулась на каблуках и промаршировала с балкона в гостиную для высокородных служащих — таких, как она сама, сенешаль, казначей, начальник
Оказавшись в гостиной, Сульдрун тут же направилась к выходу. Домоправительница позвала ее: «Дитя! Принцесса Сульдрун! Куда вы?»
Тяжело ступая, Могелина обогнала девочку и преградила ей путь.
Сульдрун остановилась, переводя глаза, полные слез, с одной женщины на другую.
«Будьте добры, выслушайте меня внимательно, принцесса, — сказала леди Будетта. — Мы начинаем нечто новое, о чем, пожалуй, следовало спохватиться раньше — мы займемся вашим образованием. Вы должны научиться вести себя с достоинством, как подобает высокородной леди. Вас будет учить леди Могелина».
«Я не хочу ее».
«Тем не менее, она будет вас воспитывать — таков недвусмысленный приказ ее величества».
Сульдрун подняла лицо и взглянула в глаза домоправительнице: «Когда-нибудь я стану королевой. И тогда я прикажу вас выпороть».
Будетта открыла рот — и снова закрыла его. Она сделала быстрый маленький шаг в сторону Сульдрун, сохранявшей вызывающую неподвижность. Будетта остановилась. Могелина бессмысленно ухмылялась; глаза ее бегали из стороны в сторону.
Домоправительница произнесла хрипловатым, нарочито мягким голосом: «Поймите же, принцесса, что я действую исключительно в заших интересах. Ни королеве, ни принцессе не подобает предаваться капризной мстительности».
«Действительно, не подобает! — столь же елейным тоном подтвердила Могелина. — И не забывайте, что это относится в равной степени к вашей гувернантке».
«Наказание свершилось, — все тем же осторожно-напряженным голосом продолжала Будетта. — Не сомневаюсь, что оно пошло всем на пользу. Теперь пора о нем забыть. Вы — драгоценная принцесса Сульдрун, и достойная леди Могелина научит вас правилам приличия».
«Я не хочу ее. Я хочу Эйирме!»
«Тише, тише! Будьте обходительны».
Сульдрун отвели в ее комнаты. Могелина плюхнулась в кресло и занялась вышивкой. Сульдрун подошла к окну и смотрела на гавань.
Пыхтя от напряжения, леди Могелина взбиралась по каменным ступеням винтовой лестницы к кабинету леди Будетты — бедра воспитательницы переваливались под темно-коричневой юбкой. На третьем этаже она задержалась, чтобы отдышаться, после чего направилась к сводчатому проему с дверью из обитых чугунными полосами досок. Дверь была приоткрыта. Чугунные петли заскрипели — Могелина открыла дверь пошире, чтобы протиснулась ее обширная фигура. Заглянув в кабинет, она обыскала бегающими глазами все закоулки помещения.
Домоправительница сидела за столом, скармливая прыгающей в клетке синице рапсовый жмых, насыпанный на кончик длинного тонкого указательного пальца: «Клюй, Дикко, клюй! Какая замечательная птичка! Ага! На этот раз все получилось».
Могелина подкралась на пару шагов поближе, и Будетта наконец взглянула на нее: «Что еще?»
Гувернантка качала головой, ломая руки и поджимая губы: «Это не ребенок, а камень. Ничего не могу с ней поделать».
Леди Будетта разразилась короткими сухими восклицаниями: «Проявите энергию! Установите расписание! Настаивайте на послушании!»