Сад ядовитых цветов. Отравленная роза
Шрифт:
— Я не осуждаю тебя.
«Ага, ну конечно, никогда ничего не говоришь напрямую.» Северусу было бы легче, если бы на него наорали, но от спокойной интонации он сильно раздражался, гневался, обвиняя директора в собственной ошибке. Директор ничего не очень-то отреагировал на информацию о странном составе крови девушки.
— Альбус, что вы скрываете от меня?
Снейп ожидал, что старик начнет ходить вокруг да около, затягивать интригу, плести паутину неизвестности, даст туманные намеки, и он относительно оправдал ожидания собеседника.
— Северус я по некоторым причинам не могу тебе это сказать. Ты только не волнуйся.
Зельевар готов был взорваться от гнева, достать палочку и произнести: «Ты только не обижайся…»
Однако непроницаемое лицо мужчины не изменилось, и директора он не проклял, хотя хотелось бы. Почему он не может все напрямую сказать, какой смысл утаивать, если знает, что Снейп все равно все узнает? Зачем давать
— Альбус, вы же не просто так предложили ей вступить в Орден?
Дамблдор не ответил, а просто внимательно наблюдал за логическими цепочками, выстраиваемыми Северусом.
— У нее что-то есть? Вернее в ней что-то есть… — Снейп заглушил последнее слово и снова потонул в раздумьях.
— Северус, девочке тяжело… Кстати пришло письмо от её отца… — пытался он перевести тему.
— Она вам открылась? Она знает что-то о Лорде? — это была самая глупая мысль, извергаемая когда-либо из рта рассудительного и здравомыслящего профессора зельеварения.
Дамблдор улыбнулся.
— Всему свое время, мой мальчик. — с улыбкой произнес директор.
Разговор прервался, к Дамблдору пришла Макгонагал, в присутствии которой поговорить о чем-то вряд ли бы удалось. Снейп все больше склонялся к мысли, что Аллегра еще не забыла те глупые мысли и пустые надежды о любви к нему. Возможно, попросила добродушного старика не говорить ему об этом. Нет, это бред, в ней что-то есть… Что? Почему ему не говорят… Северус промчался в свои комнаты и влетел в дверь лаборатории, мимо шкафа, в котором пылился омут памяти, в который он в последние дни совсем не заглядывал, боясь сорваться, утонуть, пропасть в копне струящихся по плечам рыжих волос, в прохладной зелени елового леса ее глаз. Стараясь отгонять от себя наваждения, он даже и не знал, что именно в этих огненных локонах на дне каменной чаши скрывался ответ…
Глава 14. Дружба
Слишком много для одной головы, всё запутанно. Занимаясь диагностикой всех путей, невольно начинаешь сходить с ума, до полного безумства осталось совсем немного. Разветвления, альтернативные реальности жизни — клубок, который невозможно распутать. Вопросов слишком много, ответы есть, только невозможно избрать ту, или иную дорогу, зная практически все расклады судьбы. Жизнь с одной стороны как на ладони, но с другой встречается беспросветный туман. Желания далеко завели, если бы не та чертова суббота, не та роковая ошибка, несомненно был бы шанс найти выход, примкнуть к Дамблдору, но ведь он не предложил бы крыло, не существуй тот проклятый вечер… Все сводилось к одному, судьба сама плетет свою паутину, а значит неизбежно должен быть один единственный путь… Кажется, что от тебя ничего в полной мере не зависит, однако предначертанное складывается из твоих поступков. Хочется заглянуть в будущее, во все альтернативные развития, знать… Страшно находиться в неведении, но дар предвидения мне неподвластен. Может к Треллони сходить? Она точно войдет в транс и настругает мне ответы. Я хмыкнула в темноте. Мой любимый мягкий матрац постели, от него скоро придется отказаться, или наоборот стать пленником Хогвартса до конца года… Всего лишь один шанс открыться и стать врагом для того, кого любишь, связать себя исследованиями, от которых он вряд ли откажется, но быть за гранью доверия, находиться в поле зрения ненависти, терпеть… Парагвай оставался вариантом как ни крути, насколько мне известно в Южной Америке не очень большое скопление магов, но сможет ли жизнь наладиться среди всего непривычного? В окружении незнакомых людей — магглов? Может именно там меня и поджидает безумство? А лучше взять хроноворот, и переместиться куда-нибудь в век девятнадцатый, но таких мощных еще не придумали, всего лишь на несколько часов переместиться в прошлое, это не спасет мое положение. Разрываюсь между добром и злом, ложью и правдой. Чему подчинить свою жизнь? Игры на грани, это, конечно, подогревает кровь, дает определенную сумму адреналина, однако в данной ситуации, я бы выбрала спокойствие, размеренность, непринужденность. Сон никак не хотел наступать.
Северус сорвался с цепи, когда дело коснулось науки, эти искры в глазах, страстное желание открыть новое, неизведанное, эта пелена возбуждения… Еще никогда не видела его таким. Это сумасбродство было таким страшным, и в то же время оно еще больше подогрело интерес, чувства. Как не старался себя контролировать, всепоглащающие эмоции были написаны на его лице крупным жирным почерком. Этот огонь был потрясающим, он зажег и меня, видеть что-то новое в суровом беспристрастном человеке
Утром ко мне вернулись обязанности старосты, это скорее всего подкуп от Северуса, приславшего письмо с домовиком.
Северус изучал остатки крови, но ничего интересного больше не смог найти, пробовал магию, на время действующую на частицы, но они словно после сока бубонтюбера восстанавливались, но немного крови он все же потерял, яд кобры убил частицы. Они уязвимы и не бессмертны, значит это просто результат защитной реакции, не очень сильной, но все же предоставляющий Аллегре некоторые привилегии в борьбе с ранами и заклятиями, рушащими физический облик. Для больших сведений ему нужна аппаратура, технологии магглов, финансирование, но все бессмысленно, если она не согласится стать подопытной. Что скрывает маленькая ведьма, и почему Дамблдор потакает? Злость закипала в загруженном сознании мужчины, он ненавидел неведение, тем более намеренное. Чем заслужил подобное отношение? Или это сокрытие — результат недостаточной веры старика в него? Северус понимал прекрасно, что Альбус хранит много тайн, но почему он молчит о секретах сопливой девчонки? Предположения о любви девушки то всплывали, то исчезали, растворяясь в логических лабиринтах. Сколько мыслей он отбросил в сторону и так ни к чему и не пришел? Зельевар осознавал, что напугал Аллегру своей жаждой исследований, а она напридумывала себе Мерлин знает что. Может дело в этом? Нет, бред… Она определенно знает что с ней не так, но молчит, боится открыться, видит в нем пожирателя смерти, как не прискорбно. Еще больше Северус стал надеяться на выходные, когда цель его опытов решит остаться в Хогвартсе или покинет его навсегда, когда девушка узнает, что на самом деле Снейп принадлежит свету, откроется. Уверенность крепла в раскалывающейся от количества информации голове.
Погасив свет керосиновой лампы, мужчина отправился спать, по дороге осушив флакон зелья сна без сновидений. Только выпив лекарство, он понял, что ответы могли придти во сне, однако было уже поздно, его глаза закрылись, увлекая в забытье…
— Эй, что здесь происходит? — злобно кинула я двум слизеринцам наставившим палочки на Гермиону в пустом коридоре первого этажа.
Ребята вздрогнули, однако увидев меня, расслабились и вернули оружие к горлу жертвы.
— А, это ты. — сказал белобрысый.
— Малфой, ты совсем страх потерял? — спросила я удивленно, обычно мое появление хоть немного, но пугало их.
— Уйди Кэрроу, или тебе тоже достанется. — угрожающе буркнул Драко и сзади я почувствовала еще чье-то присутствие.
Обернувшись, увидела Винсента Крэбба, с наставленной на меня палочкой, видимо караулил неподалеку на случай опасности.
— Вы ребята такие смелые, что нападаете толпой на беззащитную девушку? — подняла бровь я, игнорируя опасную близость палочки. — Гермиона, что произошло?
Но за нее ответил сероглазый гаденыш.
— Она назвала моего отца жалким прислужником Лорда! — вскликнул Малфой, ожидая, что я проникнусь симпатией к его проблеме, очевидно думая, что принятие метки делает меня более заинтересованной в принятие его стороны в вопросе.
— О! Мерлин! Гермиона, как ты могла? — сделав возмущенное лицо спросила я, собственный сарказм заставил меня захихикать. — Как ты смеешь говорить несчастному Драко правду? Его скудный рассудок и крошечный узкомыслящий мозг не выдержат этого. — прижав ладонь ко рту, с выпученными глазами покачивая головой из стороны в сторону, сказала я, потом повенулась к слизеринцу. — Малфой, скажи честно, сколько у твоей матери было выкидышей, кроме тебя?