Садовое товарищество "Металлург"
Шрифт:
Несмотря на внешнюю схожесть сатиров и фавнов, отличать их научились, что называется, на раз. Интересы сатиров не простираются дальше пожрать-выпить-потрахаться. Работа мечты – пастухами при козьем стаде…
В последние пару месяцев отправляют туда сатиров в качестве премии, за ударную работу. Всё больше грузчиками и чернорабочими трудятся, готовы ударно впахивать, но… не более пары часов подряд. Максимум два раза в сутки стахановский энтузиазм включать способны.
В свободное от работы и сна время пьянствуют, жрут, играют в карты и шатаются по окрестностям в поисках
Как относимся? Да никак… не мешают, и ладно. Приняли только постановление, что нельзя подпускать их к работе с молодёжью, да предупредили, что в случае чего подвесим за яйца. А так… да пусть.
Фавны вполне интеллектуально развиты, отличаются большим человекообразием и куда большей сексуальной разборчивостью. Но и те, и другие – отменные рукопашники от природы.
Ударопрочные, сволочи… аж позвоночник заныл, хотя давно всё зажило. Неприятно с ними драться – бьёшь будто по деревяшке, да и в ответ прилетает… как дубинкой. Вроде бы нормальные кисти рук, а когда проходит ответка – ну копытом как есть! Подкованным причём.
А ногами… жесть как есть. Суставы у них в обратную сторону гнутся, потому пинки прилетают из самых неожиданных направлений. Двигаются из-за этого по-другому, что тоже мешает.
Дьяков среди этой шоблы и вовсе главный – эволюционно притом, а не только по морально-волевым. На инстинктивном уровне слушаются. Прямо-таки Пан из греческих легенд.
Не только сатиры и фавны, к слову – оборотни из тех, что послабей, тоже… прислушиваются. Мне к счастью, до фонаря.
– Семь-три в мою пользу, – отмечаю мысленно окончание шахматной баталии, – расту интеллектуально!
– Носилки в руки и за мной! – Лёха срывается с места, только галька из-под копыт полетела. Носилками у нас служат две жердины из железного дерева, с аналогичным же бревном на шёлковом ложе. Одно из нелюбимых упражнений, к слову – Дьяков почти всегда ставит нас не по росту.
Обречённо переглянувшись с Генкой, хватаемся за ручки. Минотавр вынужден семенить, согнувшись в три погибели, я – стелиться широким шагом, держа ручки на плечах.
– Расщепы, – Дьяков жестом официанта, предлагающего отведать коронное блюда именитого шеф-повара, показывает на срубленные на большой высоте деревья, надколотые поверху, – одно из любимых упражнений Милона Кротонского!
– Жеесть, – слышу голос одного из пацанов-зрителей, – смотреть даже страшно.
– Но круто же, круто, а!?
– Да охереть! Четвёртые сутки… мужики!
– Забьёмся, что неделю протянут?
– А давай! День-два максимум, и всё!
Краем глаза вижу, как мальчишки поплевали на ладони и скрепили спор рукопожатием. Дебильненько… но ведь работает!
Что уж там в слюне, неизвестно, но исследователи ненароком обнаружили, что если нарушить слово после такой вот архаично-детской клятвы, можно прямиком идти в Госпиталь и занимать очередь в Отдел Проклятий. Снимается достаточно быстро… и достаточно болезненно, по оценкам – очень похоже на
Забегая вперёд: самый выносливый из группы продержался девять дней, и это был не я… Гена сломался на исходе пятого дня, попросту потеряв сознание от истощения, я на седьмой, а дольше всех продержался смешливый Женчик, слесарь-сантехник по первой специальности и вроде как воздушный дух по виду.
КМБ многое дало, и прежде всего понимание собственного Я. Пределы физической и духовной выносливости раздвинулись внезапно в десятки раз, и трюк прапора с вмятинами на металле уже не кажется чем-то из ряда вон выходящим. Круто… сам так не могу (пока!), но деревянный брусок из дуба пальцами давлю в щепу.
Идея КМБ, как его прозвали в народе, получила определённую долю популярности, но нельзя сказать, чтобы все прямо-таки ринулись по нашим следам, играть в последнего героя. Примерно четверть мужчин и чуть больше десяти процентов женщин изъявила желание пройти курс… но не прямо сейчас, когда-нибудь потом… не очень скоро.
Сами же тренеры-энтузиасты набирают новую группу (а она не очень-то быстро набирается) и планируют новые варианты КМБ – в горах и в воде. Я точно пройду их… когда-нибудь.
В болотистых местах вокруг Амазонки распространенны леса, которые мы назвали мангровыми. Биологи языки себе сломали, пытаясь объяснить разницу, но бесполезно.
Внизу неглубокая трясина, где меж переплетённых узловатых корней прячется всякая живность – как правило, не самая крупная, но на редкость пакостная. Много плюющихся ядом змей, всевозможных засадных хищников с идеальной мимикрией, а также вкуснейших крабов, ракушек и креветок, для которых мангровые болота прямо-таки идеальная среда обитания.
Иногда сюда заходят очень крупные обитатели суши или воды, бог весть с какими целями. Одни откладывают здесь яйца, другие приходят полакомиться ракушками, густо покрывающими корни деревьев.
Не всегда можно распознать – холмик это или забрёл дейнотерий, и лежит на боку, покрытый жирной пахучей грязью. Спасает только подобие радара, имеющееся у всех, кто хоть каким-то боком относится к жизнюкам.
Деревья здесь растут не самые высокие по меркам здешнего мира – не выше сотни метров в длину, а это, поверьте, не рекорд. Зато разлапистые, широко раскинувшие свои ветви, которые переплетаются меж собой и служат домом тысячам-тысяч видов животных и птиц.
Всего несколько видов крупных растений живут в странноватом симбиозе как друг с другом, так и с десятками видов ползучих растений, обвивающих ветви и стволы. Кое-где закрепились корнями кустарники, цепляющиеся за любую неровность.
Вся эта растительность густо покрыто мхом и лишайником, густо разбавлена древесными грибами.
Странноватая, но очень жизнеспособная и интересная экосистема, в которой можно комфортно жить, в принципе не спускаясь на землю. Если, разумеется, вы не боитесь ядовитых насекомых и змей, и не пугают многочисленные мелкие хищники.