Сады Луны
Шрифт:
Со своего места она хорошо видела корчму. Казалось, что человек на ступенях внимательно оглядывает всех входящих, но она не замечала ничего, что могло бы служить паролем для входа в воровской притон. Входящие обменивались с ним короткими репликами, если вообще обменивались. Она решила несмотря ни на что войти в корчму. Это было то место, которое по приказу Вискиджака искали Калан и Быстрый Бен: притон воров, убийц и им подобных личностей. Почему сержант хотел найти такое место, она не знала. Вискиджак не сказал ей, поскольку у мага и Калама имелись сомнения на ее счет. Если
Оттолкнувшись от стены, Горечь перешла улицу и подошла к корчме Феникса. Тем временем день перешел в вечер, наступили густые сумерки, в воздухе ощущался запах дождя. Когда она подошла к ступенькам, головорез на крыльце обратил все свое внимание на нее. Он ухмыльнулся.
– Следишь за Круппом, да? – он покивал головой. – Во всяком случае, девушки не должны разгуливать с оружием. Полагаю, ты не собираешься входить. С мечом? Ха. Значит со свитой.
Горечь отступила на шаг. Она оглядела улицу. Ближайший прохожий был далеко и шел от корчмы. Она взяла края своего короткого плаща и обернула их вокруг талии.
– Дай мне пройти, – тихо сказала она. Как этот толстяк ее засек?
Человек облокотился на перила.
– Все это – лишь начало беседы, дружеской беседы, – сказал он. – Как насчет того, чтобы прогуляться вместе в конец улицы? Ты оставишь свой меч, я буду вежлив. Иначе все пойдет наперекосяк. А что хорошего в том...
Горечь выбросила вперед левую руку. Кинжал просвистел между ними. Лезвие вошло через правый глаз говорившего и поразило его мозг. Он завалился на перила, затем перевалился через ступеньки и тяжело приземлился под крыльцом. Горечь спустилась к нему и вынула свой кинжал. Она помедлила, поправила ремень, на котором висел меч, затем еще раз оглядела улицу. Не заметив поблизости ничего подозрительного, она поднялась по ступеням и вошла в корчму.
Она остановилась, прежде чем сделать следующий шаг, прямо перед ней вниз головой висел стонущий юноша. Две бабы раскачивали его в разные стороны. Как только он пытался дотянуться до веревки, стягивающей его ноги, он получал удар по голове. Одна из баб заулыбалась Горечи.
– Эй, ты! – позвала она, хватая Горечь за плечо, когда та проходила мимо.
Горечь холодно поглядела на нес в ответ.
– Что?
Женщина наклонилась к ней, обдавая ее запахом пива и прошептала:
– Будут проблемы, обратись к Ирилте и Миссе, ага?
– Спасибо.
Горечь пошла дальше. Она уже заметила толстяка. «Как бишь тот на крыльце его назвал, Крупп?» Он сидел за столиком в глубине помещения, под галереей. Горечь заметила свободное местечко у стойки бара, где она могла бы сесть и понаблюдать. Она двинулась туда.
Раз уж Крупп все равно о ней знает, она решила не скрывать своего интереса. Очень часто от подобного внимания люди ломались. «Когда речь идет о внимании, – рассеянно улыбнулась Горечь, – смертным с ней не тягаться».
Крокус завернул за угол и подошел к корчме Феникса. Курс, который разработал для него Маммот, был устрашающим, образование не ограничивалось только книгами, туда входил дворцовый этикет, знание обязанностей различных чиновников, родословных, и даже причуд отдельных сановников. Но Крокус поклялся себе, что все преодолеет. Целью его был некий день в будущем, когда он предстанет перед дочерью д'Арля для формального представления.
Какая-то часть его потешалась над такой картиной. Вот стоит Крокус, ученый, подающий надежды юноша, вор. Все это было слишком нелепо. Но эта картина преследовала его, укрепляя его в принятом решении. Этот день придет. Но до того необходимо разрешить массу проблем, переделать кое-что.
Когда он поднимался по ступеням, он заметил под крыльцом что-то темное. Крокус осторожно приблизился.
Как только Горечь добралась до стойки бара, дверь на другом конце комнаты с треском распахнулась. Она обернулась вместе со всеми и увидела молодого черноволосого человека.
– Кто-то убил Черта! – крикнул человек. – Его закололи!
Человек шесть главарей кинулись к двери, оттолкнули молодого человека и исчезли.
Горечь опять повернулась к стойке. Дождавшись, когда бармен ее заметит, сказала:
– Гредфаланского эля, оловянную кружку.
Женщина, которую Ирилта назвала Миссе, оказалась рядом с Горечью, она облокотилась на стойку и заколотила о нее пухлыми ладонями.
– Обрати внимание на эту даму, Скурв, – сказала она, – у нее есть вкус.
Миссе приблизила лицо к Горечи.
– И впрямь хороший вкус. Черт был скотина.
Горечь похолодела. Ее руки скользнули под плащ.
– Тише, девочка, – сказала Миссе тихо. – Мы не болтливы. Здесь тебе лучше позаботиться о себе, а что до меня, никаких кинжалов в глаз мне не надо. Мы же говорили, что будут проблемы – обращайся, так?
Появился заказанный эль. Горечь взялась за кружку.
– Не следует заботиться обо мне, Мисее, – спокойно ответила она.
Еще кто-то подошел к стойке. Горечь бросила взгляд в его сторону и увидела черноволосого молодого человека, лицо его было бледно.
– Проклятье, Миссе, – прошипел он, – у меня и впрямь сегодня трудный день.
Миссе захихикала и обняла его за плечи.
– Скурв, еще пару кружек Гредфаланского. Крокус хочет самого лучшего в городе, – Миссе снова повернулась к Горечи. – В следующий раз, – прошептала она, – не следует показывать свой гонор. Во всяком случае не здесь.
Горечь хмуро посмотрела на свою кружку. Она не подумала как следует, прежде чем заказывать лучшую выпивку в городе. Она отхлебнула из кружки.
– А неплохо, – заметила она. – Действительно, неплохо.
Миссе усмехнулась и подтолкнула локтем Крокуса.
– Дама находит, что это неплохо.
Крокус наклонился над стойкой, рассеянно, но приветливо улыбаясь Горечи. С улицы донесся сигнал охраны.
Скурв налил еще две кружки.
Горечь заметила, как взгляд Крокуса прошелся по ее телу, потом замер. Улыбка молодого человека сделалась натянутой, лицо его побледнело еще больше. Когда перед ним поставили кружку, он отвернулся и уставился в пиво.