Сафари на черепашку
Шрифт:
– Ма, ты офигела? – разинула рот Аня. – Что у нас стряслось?
Марина поняла, что перегнула палку, и попыталась исправить ситуацию.
– Ничего, у меня мигрень.
– А почему нельзя телефоном пользоваться?
И тут аппарат затрезвонил, Марина коршуном бросилась к трубке.
– Да, – сильно побледнев, закричала она, – ах, это ты! Привет, Нина, все хорошо…
Пока мать вела ничего не значащий разговор с одной из своих многочисленных знакомых, Аня тихо сидела на диване, но, когда Марина положила трубку, девочка спросила:
– Ну и почему надо никуда не высовываться и читать?
Сообразив,
– У нас беда!
– Какая?
– Костя пошел сдавать анализ крови, у него обнаружили СПИД.
– Мама!!!
– Вот-вот, – лгала Марина, – понимаешь, какой ужас?
– Ой!!!
– Никому ни слова.
– Да-да!!!
– Диагноз пока не подтвержден полностью.
– Вау!!!
– Лучше тебе сидеть дома.
– Почему?
– Я так велю!!!
– Хорошо, хорошо, – залепетала Аня, – а телик смотреть можно?
– Да, – кивнула мать, – но ни с кем не общайся, нам надо соблюсти тайну. Если выяснится, что СПИДа нет, то и слава богу, но если он в наличии… Мы обязаны молчать, иначе рухнет все, мой бизнес, твои занятия в институте… Люди станут шарахаться от нас, ясно?
Марина очень хотела запугать дочь, заставить ту не высовывать нос из дома. Конечно, она придумала не лучший повод. Объявить сына зараженным практически неизлечимой болезнью – большой грех, но у бедной матери просто не нашлось времени, чтобы изобрести иную причину, по которой Ане нужно пропустить лекции и сидеть дома. Кстати говоря, многие студентки мигом бы воскликнули с удивлением:
– Ладно, понимаю, у Кости СПИД, значит, он теоретически может быть и у меня. Хорошо, временно посижу дома, не стану общаться с приятелями, но при чем тут Интернет и телефон? Вирус же никак не может передаваться по проводам? И почему мне нельзя поехать в лабораторию, чтобы сдать кровь?
Но Анечка тугодумка, она слегка апатична. Скорей всего, из нее никогда не получится хорошей актрисы, девочка не обладает той энергетикой, которая всегда сопровождает великих лицедеев. Если честно, то больше всего на свете Аня любит вкусно есть. Сесть на диету она не согласится, даже если от этого будет зависеть получение ею «Оскара». Поэтому она сказала:
– Ладно, мам, не волнуйся, все обойдется, вот увидишь, у Костьки ничего не найдут.
Потом пошла на кухню, схватила коробку с конфетами и уютно устроилась в своей комнате.
А вот Марина не отходила от телефона, и в конце концов чеченец сообщил ей имя выбранного спутника: Иван Павлович Подушкин.
Глава 4
Влети в комнату сейчас шаровая молния или появись на ковре белый медведь в купальном костюме с книгой о правильной и здоровой пище в волосатой лапе, я бы и то удивился меньше. Мой рот сам по себе открылся, но я не мог издать ни звука, голосовые связки парализовало. Пару секунд я сидел тихо, потом все же сумел выдавить из себя:
– Вы уверены?
– В чем? – спросила Марина. – В точности данных? Абсолютно. Подушкин Иван Павлович.
– Может, это не я?
– А кто?! – сердито воскликнула Арапова. – Ты знаешь в нашем окружении еще одного господина Подушкина?
– Нет, но, вероятно, в Москве живет мой тезка? В конце концов, не такая уж это и редкая фамилия…
На лице Марины появилось выражение презрения, потом отчаяния, она повернулась к Норе и горько воскликнула:
– Ну что я вам говорила? Они все трусы!
Элеонора стала перекладывать на столе бумажки. Сначала она зачем-то сложила все листы стопкой, потом принялась выстраивать в линию коробочки, стаканчики с ручками, пресс-папье, часы…
Глядя на то, как медленно и методично двигаются руки хозяйки, я понял, что она сильно нервничает и, очевидно, так же, как и я, не способна сейчас подобрать нужные слова. Наконец Нора откашлялась и забормотала, ее речь вновь повергла меня в удивление. Хозяйке всегда свойственно высказываться очень конкретно, основную часть глаголов Нора употребляет в повелительном наклонении, и владелица детективного агентства «Ниро» уверена в себе, часто безапелляционна, а порой откровенно жестока. Но сейчас я услышал необычные для Норы обороты:
– Видишь ли, Ванечка, как бы получше выразиться… Естественно, никоим образом я не могу, вернее, не имею права… То есть считаю неправильным… Нет, не так… Ты сам должен принять решение… Работа – одно, а подобная поездка… э… э… акт некоего героизма…
Марина подняла свои огромные, лихорадочно блестевшие глаза и, бесцеремонно перебив Нору, сказала:
– Короче говоря, сколько ты хочешь за то, что будешь сопровождать меня?
– Ничего, спасибо.
– Я дам любую сумму.
– Нет, нет.
– Денег не желаешь?
– Ни в коем случае, – отбивался я.
– Понятно, тогда предлагаю квартиру, – переменила тактику Марина, – в любом районе Москвы, полностью готовую к проживанию, с мебелью. Тебе останется лишь войти и поставить чайник, по рукам?
Я вздрогнул, Арапова попала в мое самое больное место, в мягкое, незащищенное брюшко Ивана Павловича. Я, по существу, бомж. Нет, я имею постоянную прописку в квартире, где провел детство, юность, часть зрелости и где сейчас обитает моя мать Николетта. Но если с Норой что-нибудь случится или она выгонит меня прочь, придется возвращаться к маменьке, а от осознания сей перспективы у вашего покорного слуги сразу начинают болеть зубы, открывается тахикардия, подскакивает давление… Личная жилплощадь, собственная берлога, где лежат любимые книги и царит нужный мне порядок, – несбыточная мечта. Заработков секретаря никогда не хватит на ее осуществление.
В чем, в чем, а в наблюдательности Марине было не отказать.
– Так как? – наседала она на меня. – Я готова немедленно дать команду риелторам.
На лице Норы мелькнуло странное выражение, некая смесь удивления с брезгливостью.
– Нет, – решительно отрезал я, – извините, но я не способен на подобный поступок, честно говоря, я боюсь за свою жизнь.
Нора крякнула, Марина кивнула.
– Хорошо, – неожиданно спокойно сказала она, – я и не надеялась на твое согласие, да и какое право я имею требовать от постороннего человека геройских поступков? Если честно, самой непонятно, отчего похитители выбрали мне в спутники Ивана Павловича. Хотя, думаю, они давно следили за нашей семьей, изучили ее окружение и отлично знают, что…