Сафари под Килиманджаро
Шрифт:
Кимури вытер вспотевший лоб и выпил чаю. Признаюсь, что и я сделал то же самое. Потом я его спросил:
— Кимури, а что если…
Я не знал, как ему это сказать. Я мыслил нашими «цивилизованными» категориями и мне пришло в голову, что обвиняемый может защищаться. Ведь этакая дама может иметь и дюжину поклонников, которые жаждут ее красоты. Обвиняемый может сказать, что автором нежеланного плода любви является кто-то другой. Я старался объяснить это с предельной деликатностью, чтобы не задеть целомудрия женщин племени укамба. Но Кимури меня моментально понял.
— Ой, ой, таких умных много, Мзи.
— Много?
— Страшно много. Ой, ой!
Кимури вскочил, снова стал жестикулировать, ойкать, а из его рассказа я составил примерно такую картину:
Перед Мугангой стоят пять обвиняемых. Колдун приближается с раскаленным гвоздем. Естественно, что «признается» тот, кому он первым всадит гвоздь в рот. Ему просто не повезло, что он оказался первым. А остальные? Их Муганго уже не пытает? Удовлетворится «признанием» первого?
— Каждый получает гвоздь в рот, — заверяет меня Кимури.
— И все закричат…
— Все.
— Кто же тогда не виновен?
— Кто не закричит.
Милый Кимури, так мы далеко не уйдем! А мне хотелось побольше узнать об этом интересном суде. Терпеливо, с небольшими уловками, мне все же, в конце концов, удалось добиться желаемого.
— Мзи, все признаются. Все. Еще до того, как им Муганго всадит гвоздь в рот. Кто даст сжечь себе язык? Нет, Мзи… Мы, мужчины, не такие…
И жестом, понятным во всем мире, он дважды постучал себя по лбу…
Таинственный рецепт
Я вспоминаю, как однажды пришел ко мне Кимури с таинственным лицом. В руках у него был какой-то небольшой сосуд, а держал он его так крепко, словно боялся, что у него кто-нибудь может его вырвать.
— Что это? — спросил я.
— Яд, — зашептал он и быстро огляделся — не услышал ли кто-нибудь. Потом он взял нож и сделал надрез на ноге.
— Кимури, ради бога, что ты делаешь?
Он взял сосуд, набрал на кончик ножа чуточку яда и потянулся к ранке, из которой струилась кровь. Глядя на Кимури, я просто онемел, но вмиг опомнился и кинулся к нему — Кимури, по-видимому, не понимает опасности и хочет показать мне фокус, который может закончиться трагедией.
— Я тебе не позволю этого! — закричал я и потянулся к сосуду с ядом.
— Осторожно, Мзи! — вскрикнул Кимури. — А что, если у тебя царапина или ранка на руке? Будет конец, Мзи! Конец!
Кимури стер со своей ранки кровь.
— Смотри хорошенько, — торжественно прошептал он. — Смотри, что будет.
Кончиком ножа с ядом он прикоснулся к стертой им капельке крови. Я напряженно ждал, что же будет дальше. Ждать не пришлось — все произошло в одно мгновение. Кровь у меня на глазах начала сворачиваться и чернеть.
Теперь мне стало понятно, что Кимури только что продемонстрировал действие яда. Мне представился удобный случай узнать об этой строго охраняемой тайне. Правда, прошло несколько дней, прежде чем мне удалось выудить ее у Кимури. О приготовлении яда могут знать не более трех мужчин. Прежде чем эти трое отправятся за ядом в лес, они должны принести торжественную клятву в том, что никто не узнает, как яд приготовлен и что вообще он у них есть. Перед уходом в тропические леса они устраивают большое пиршество, затем берут на несколько дней еды и тайком уходят из дому. Найдя в лесу очень ядовитое дерево кибай, они нарезают из его веток палочки длиной, примерно, в десять сантиметров. Кимури мне много раз подчеркивал, что жены, и вообще женщины, не должны даже подозревать, что в хижине находится яд. Может быть это делается для того, чтобы они не разгласили тайну? Охота в Кении находится под особым контролем, а охота отравленными стрелами строго запрещена. Однако это не мешает местным жителям заниматься браконьерством.
— Кимури, и ни одна женщина никогда не узнала, как приготовляется яд?
— Никогда, — уверенно ответил он.
— Никогда не существовало женщины, знающей эту тайну?
— Никогда.
— Почему?
По его широкой и лукавой улыбке я понял, что дело здесь не только в традициях. Мужчины у них побаиваются разгневанных жен, любовниц и вообще женщин… А что, если женщины начнут бороться за свое равноправие? Открыть им тайну приготовления яда — это то же самое, что врагу открыть секрет эффективного и опасного оружия. А яд — это оружие, а оружие имеет силу…
Яд приготовляют в глухом лесу. Палочки очень ядовитого дерева погружают в горшок и варят целый день и целую ночь. Дерево должно совершенно развариться и разделиться на волокна. Затем волокна осторожно вынимают, а воду начинают выпаривать. Должен остаться только сок дерева, экстракт, похожий на сироп.
Процесс приготовления яда длится несколько дней. Потом мужчины возвращаются домой. По дороге они сторонятся людей и обходят селения. Никто не должен заподозрить их в том, что они делали в лесу и что несут с собой. Яд не должен охлаждаться, он хранится при определенной температуре. Если он охладится, его переваривают. Но такой яд уже не имеет прежней силы.
Следует сказать, что браконьерство в Африке — это страшная проблема. Я много раз видел останки жирафа или зебры, которые были убиты только ради их хвоста. Из одного хвоста можно сделать двадцать незамысловатых браслетов, которые потом продаются по три шиллинга. Что касается слонов и носорогов, то это для браконьеров особенно желанный «товар». Слоновая кость или рог носорога контрабандой переправляется в Гонконг, а оттуда — даже в Китай. Представьте себе, что браконьеры за один день или за одну лунную ночь убивают пять-шесть слонов — и только ради их клыков! Браконьеры имеют свои засады, откуда им удобно высматривать зверя.
Обычно они подкарауливают животных при «water house» — лунках, в которых скапливается дождевая вода. Браконьеры пользуются классическим оружием — отравленными стрелами, но остальное их снаряжение уже абсолютно современное. Они носят с собой ручную механическую пилу, чтобы можно было быстро и качественно отпилить клыки. Мясо животных, убитых отравленными стрелами, для еды непригодно.
А если браконьерством занимаются ради мяса?
Кимури мне объяснил, что в таких случаях техника нанесения яда на стрелы совершенно иная. Если охотятся за носорогами, слонами и другими крупными животными, наконечники стрел нагревают до температуры свыше ста градусов, а потом погружают в яд. Если же охотятся для получения мяса — на холодный наконечник наносят очень незначительное количество яда.