Сафир
Шрифт:
— Долгая история, в пятнадцать тысяч лет. — девушка рассмеялась, наклонилась к стакану. Она резко застыла в позе, подняла голову к Кроку. — У вас слишком большие глаза, товарищ Торин, чтобы смотреть женщине под одежду.
Крок растерянно отвернулся. Но пришел в себя спустя мгновение и ответил.
— А у вас слишком большая грудь, чтобы носить такую откровенную одежду.
— О боже, а это чистый комплимент, спасибо. — паясничала Сталина.
— Не за что. — прорычал Крок.
Сталина нажала на сверкающий легкими разрядами браслет на левой руке.
— Красиво. — саркастично ответил Крок.
— Ага. Это делишки за последний десяток лет вашего младшенького братца. Не видите ничего интересного?
Крок присмотрелся. Цифры и иероглифы сыпались сверху каскадом и растворялись посреди комнаты. Ересь, ни больше ни меньше.
— Вообще не понимаю, что там, можете проверять хоть на полиграфе.
Сталина заигрывая вытянула свои полные губы уточкой и прищурилась.
— Водку пьете?
— Что?
— Спиртное такое. У меня есть, классная штука. — она снова наклонилась к нему. Крок незамедлительно отвернулся. Она не меняла позу и ждала ответа от растерянного Торина.
— Вы тут главная, что захотите, то и выпьем, у меня тоже был тяжелый день.
— Вот и хорошо.
После двух часов пьянки в зале бухая Сталина сидела уже в одной лишь серной блузке без рукавов и размахивала револьвером. На ее плечах и руках красовались красочные наколки с переплетающимися цветами, бабочками и драконами. Где-то проступал инь-янь из танцующих друг с другом китайских рыб, где-то пересекался серп с молотом. Татуировки слегка двигались, они были словно живые, совершающие круг бесконечного закольцованного действия. Для сафириан татуировка — моветон, земляне, да кто их знает, что за нравы у этих зазнавшихся прямых потомков приматов. Хотят быть ходячей хохломой, их дело. Но живые символы на коже несомненно притягивали взор Торина, — диковинка, она и на Сафире диковинка.
— Хочешь скажу, почему Сталина?
— Да у вас, у землян в принципе странные фамилии.
— Мой предок был особенный человек, он был одним из тех, кто сумел остановить нациста, развязавшего мировую войну на Земле. Помешанного на чистоте нации. Но, по сути, того еще преступника, типа братца твоего.
— Не соглашусь. — Крок был изрядно пьян и уже медленно моргал. — У брата моего в пещере вообще мутант живет, и он на него не нарадуется.
— О как…
— Могла бы меня и так спросить, без этой своей «сыворотки правды». — Крок ткнул пальцем на бутылку столичной.
— А я приятное с полезным сочетаю.
— Все-таки странно, что агент самолично пришла меня допросить. — причитал пьяный Крок.
— А кого ж ты хотел увидеть?
— Я ждал бесогонов. Думал они начнут расследование и допросы.
— Эти ваши бесогоны — сборище лошар, трясущихся от одного вида бесовской косы. А если еще бес в парящей кольчуге будет, думаю, там все ваши защитнички сознание потеряют и обделаются синхронно. А чтобы с тобой встретиться, Торин, думаю, они бы несколько суточных циклов разрабатывали
— Почему?
— Потому что очкливо им что-то!
Сталина пожала плечами и надула щеки, а после достала курильную трубку из кармана валяющегося на белоснежном парящем диване пиджака.
— Вот это, между прочим, вообще историческая вещь. Табак уже как тысяч десять лет запрещен, но у меня немного есть. Там еще кое-чего замешано, из того, чего у вас на планете не будет вообще никогда из-за отсутствия солнечного света.
Нина забила трубку, села на колени к Кроку, затянулась, наклонилась к нему:
— Вдыхай ртом.
Практически прикасаясь друг к другу губами, они обменялись дымом. Спустя мгновение их пьяные физиономии растянулись в обкуренных улыбках. Сталина взяла его левой рукой за подбородок и качаясь подтянула лицо к своему лицу.
— Ох, завалила бы я тебя, жеребец, да толку. Вы же помешаны на верности… Дикий народ. — Она, закатив глаза самодовольно вздохнула, встала и поправила юбку.
Крок всеми силами боролся со сном.
— Вам к моему брату, он такой же и абсолютно свободен.
— Жизнь — очень интересная штука, Крок. Кто знает, кто знает. — Она залпом выпила еще одну рюмку и зажмурилась. — Ой-й… Так, уважаемый Крок Торин, что мы имеем. Машина принесла тебя к Гроку сама, точного места не знаешь, у него дом в пещере, и мутант-слуга, и еще ему нужен пилот сафхантера для сделки с землянами. Хорошо. Отдыхай, дорогой, эта «сыворотка правды», как ты говоришь, заставляет страдать на утро. А с завтрашнего дня ты — агент под прикрытием. Дети и жена у тещи, утром прилетят.
— Что?
— Утро вечера мудренее, говорю. — Сталина ходила по комнате и собирала разбросанные в пьяном угаре вещи по залу. Проходя мимо Крока она наклонилась и поцеловала его прямо в лоб, оставив смачный отпечаток своей красной помады.
— Я перестаю тебя понимать. — Кроку беседа начала казаться хмельным бредом. Пьяный обдолбанный сафирианин страшно хотел спать и чувствовать пульс бьющего сердца любимой, которой впервые и так непривычно не было рядом дома за долгие годы.
— Мара, любимая… — в забвенной улыбке пробормотал Крок.
— Земляне так обычно о бывших говорят, когда прибухивают. — Нина задумалась. — Напишу-ка своему, пока пьяная. — со смехом добавила она.
Шатаясь и отираясь о стены, она вышла на улицу, и спустя мгновение с грохотом мощный спортивный гравитон пролетел мимо окна. Оставив легкий плазменный голубой свет от турбин, толкающих летающий спорткар.
УЙТИ ПО-РУССКИ
На Сафире нет таких понятий как утро или вечер, день или ночь. Там абсолютно всегда темное время суток. Иногда становилось немного светлее, если рядом была туманность или огромная звезда, лучи которой добирались до планеты. Порой было и темнее, когда Сафир удалялся от всех космических тел, издающих свет.