Сага о Фафхрде и Сером Мышелове. Том 1
Шрифт:
Кранарх и Гнарфи встретили противников мечами, а у Гнарфи в левой руке был еще и кинжал. Схватка разыгралась, как и обмен стрелой и камнем, словно во сне. Сначала натиск Фафхрда и Мышелова дал им преимущество. Затем огромная сила Кранарха и Гнарфи – или, скорее, то, что они отдохнули, – взяла свое, и они чуть было не сбросили своих противников в пропасть. Фафхрд получил скользящий удар по ребрам, который прорезал его прочную тунику из волчьей шкуры, распорол мышцы и проскрипел по кости.
Но затем, как это всегда и бывает, верх одержало мастерство, и двое в коричневом, получившие уже несколько ран, внезапно повернулись и побежали под огромную белую треугольную арку Игольного Ушка. Гнарфи на бегу орал:
– Граа! Крук!
– Без сомнения, они зовут своих слуг или носильщиков в косматой одежде, – тяжело дыша, высказал предположение почти совершенно вымотанный Мышелов, опуская руку с мечом на колено. – Они были похожи на крестьян – толстые деревенские парни, вряд ли приученные носить оружие. Я думаю, мы можем их не бояться, даже если они прибегут на зов Гнарфи.
Фафхрд кивнул; он тоже задыхался.
– Однако они поднялись на Звездную Пристань, – добавил он с сомнением.
И как раз в эту минуту, передвигаясь на задних ногах, когти которых стучали по выметенному ветром камню, широко разинув красные пасти с белыми клыками и стекающей слюной, растопырив когтистые передние лапы, из снежной арки выбежали два огромных бурых медведя.
Со скоростью, которую не смогли вызвать у них человекообразные противники. Мышелов схватил лук Кранарха и одну за другой пустил две стрелы, а Фафхрд взмахнул топором, описав в воздухе сверкающий круг, и метнул его в животных. Затем два приятеля быстро отпрыгнули в разные стороны; Мышелов размахивал Скальпелем, а Фафхрд вытаскивал нож.
Но в дальнейшей схватке уже не было нужды. Первая стрела Мышелова угодила бегущему впереди медведю в шею, вторая – прямо в его красное небо и сквозь него в мозг, в то время как топор Фафхрда погрузился по рукоятку между двух ребер в левый бок второго медведя. Огромные животные, качнувшись, упали вперед, обливаясь кровью и дергаясь в судорогах; дважды перевернулись и тяжеловесно рухнули в пропасть.
– Без сомнения, это были самки, – заметил Мышелов, наблюдая за их падением. – О, эти зверские типы из Иллик-Винта! И все же, зачаровать или выдрессировать подобных животных так, чтобы они несли вещи, лезли в гору, и даже отдали свои бедные жизни….
– Кранарх и Гнарфи ведут грязную игру, это уж точно, – заявил Фафхрд. – И нечего восхищаться их штучками!
Он запихнул тряпку под тунику, на рану, поморщился и выругался так сердито, что Мышелов удержался от сомнительного каламбура насчет медведей и «медвежатников».
Потом два приятеля медленно тащились под громадной, похожей на шатер, снежной аркой, чтобы увидеть самый высокий на всем Невоне земельный удел, быть хозяевами которого они завоевали право, – забыв в опьяняющей усталости, в этот момент триумфа, о невидимых существах, властелинах Звездной Пристани. Они шли осторожно, однако не слишком опасаясь, потому что Гнарфи и Кранарх убежали в испуге и получили отнюдь не пустячные ранения, и к тому же последний потерял свой лук.
Вершина Звездной Пристани позади огромной опрокинутой снежной волны Шапки простиралась с севера на юг почти так же широко, как верхушка Обелиска, однако восточный край, казалось, был не намного дальше, чем на расстоянии мощного выстрела из лука. Толстая корка смерзшегося снега под более мягким слоем покрывала все это пространство, за исключением северного конца и проплешин на восточном краю; в этих местах проглядывал обнаженный темный камень.
Поверхность – и снег, и камень – была еще более плоской, чем на Обелиске, и чуть спускалась с севера к югу. На ней не было видно ни построек, ни живых существ, ни признаков впадин, где те или другие могли бы укрываться. Честно говоря, ни Мышелов, ни Фафхрд не могли припомнить, чтобы они когда-либо видели более безлюдное или пустынное место.
Единственной странностью, которую приятели сначала заметили, были три вмятины в снегу дальше к югу; каждая была величиной с голову свиньи, но формой походила на равносторонний треугольник, и, по-видимому, проходила сквозь снег до самого камня. Все три были расположены по вершинам еще одного равностороннего треугольника.
Мышелов, сощурившись, внимательно осмотрелся вокруг, потом пожал плечами.
– Ну, кошель, полный звезд, может, по-моему, быть довольно маленькой вещью, – сказал он. – А вот Сердце Света – кто угадает, какого оно размера?
Вся вершина была погружена в синеватую тень, кроме северного края и широкой полосы золотистого света, падающей от заходящего солнца сквозь Игольное Ушко и тянувшейся по выглаженному ветром снегу до самого восточного окончания.
По середине этой солнечной дорожки виднелись следы ног Кранарха и Гнарфи; снег был кое-где запятнан каплями крови. Других отпечатков, кроме этих, впереди не было. Фафхрд и Мышелов пошли по следам на восток, наступая на свои длинные тени.
– Впереди их не видно, – сказал Мышелов. – Похоже, что вниз по восточной стене все-таки есть какой-то путь, и они пошли по нему – по крайней мере, на такое расстояние, чтобы устроить еще одну засаду.
Когда друзья приблизились к восточному краю, Фафхрд сказал:
– Я вижу другие следы, ведущие к северу, – на расстоянии броска копья в ту сторону. Возможно, они свернули.
– Но куда? – спросил Мышелов.
Еще несколько шагов, и открылся ужасный ответ на эту загадку. Друзья дошли до того места, где кончался снег, и там, на темном окровавленном камне, лежали распростертые тела Кранарха и Гнарфи, скрытые до тех пор за сугробом, нанесенным ветром в конце снеговой полосы; одежда с нижней части тел была сорвана, и сами тела непристойно изувечены.
Мышелов ощутил, как тошнота подступает к его горлу, и припомнил небрежно оброненные слова Крешкры: «Если бы вы поднялись на вершину Звездной Пристани, мой отец получил бы ваше семя совершенно иным путем».
Фафхрд, покачивая головой и свирепо глядя на изуродованные тела, обошел вокруг них к восточному краю и взглянул вниз.
Затем он отступил на шаг, опустился на колени и посмотрел туда еще раз.
Обнадеживающее предположение Мышелова было опровергнуто самым невероятным образом. Фафхрд никогда в жизни не глядел прямо вниз даже с половины такой высоты.
В нескольких ярдах под ним восточная стена прогибалась внутрь и исчезала с глаз. Невозможно было определить, насколько далеко край вершины выступал над основной массой Звездной Пристани.
С этой точки взгляд падал вертикально вниз в зеленоватый мрак Долины Великого Разлома – по меньшей мере, на пять ланкмарских лиг. А возможно, и больше.
Фафхрд услышал, как Мышелов сказал у него над плечом:
– Дорога для птиц или самоубийц. Не более.
Внезапно расстилающаяся внизу зелень осветилась, хотя и это не позволило рассмотреть ни малейшей отдельной детали, не считая серебристой волосинки, которая могла быть огромной рекой, текущей посреди долины. Приятели снова взглянули вверх и увидели, что все небо стало золотистым в ярком отблеске заката. Они осмотрелись вокруг, и у них захватило дух от потрясения.