Сага о Форсайтах, том 1
Шрифт:
– Совершенно правильно!
Джемс испытующе взглянул на архитектора, но тот даже глазом не моргнул, и Джемс решил, что не расслышал ответа.
У входа в сад он остановился и посмотрел на открывавшийся перед ним вид.
– Это надо срубить, – сказал он, показывая на старый дуб.
– Вот как? Вам кажется, что за свои деньги вы недостаточно пользуетесь видом из-за этого дерева?
Джемс снова недоверчиво посмотрел на Босини – странный подход к вещам у этого молодого человека.
– Не понимаю, – сказал он растерянным,
– Завтра же оно будет срублено, – сказал Босини.
Джемс испугался.
– Не вздумайте сказать, что это я велел срубить. Я тут совершенно ни при чём!
– Да?
Джемс взволнованно продолжал:
– При чём здесь я? Какое это имеет ко мне отношение? Делайте все под свою ответственность.
– Вы позволите сослаться на вас?
Джемс окончательно перепугался.
– Не понимаю, зачем вам понадобилось ссылаться на меня, – пробормотал он, – и вообще оставьте дерево в покое. Это не ваше дерево!
Он вынул шёлковый носовой платок и вытер лоб. Они вошли в дом. Внутренний двор поразил Джемса не меньше, чем Суизина.
– Вы, должно быть, всадили сюда уйму денег, – сказал он после долгого созерцания колонн и галереи. – Во что, например, обошлись эти колонны?
– Не могу вам точно сказать, – задумчиво ответил Босини, – но действительно сюда всажена уйма денег!
– Ну ещё бы, – сказал Джемс. – Ещё бы…
Он поймал на себе взгляд архитектора и осёкся. И в дальнейшем, собираясь спросить, сколько стоила та или другая вещь, Джемс каждый раз старался подавить своё любопытство.
Босини, по-видимому, решил показать ему все, и, будь Джемс менее наблюдательным, архитектор обвёл бы его вокруг дома во второй раз. Кроме того, Босини проявлял такую готовность отвечать на любые вопросы, что Джемс всё время был настороже. Он начал уже уставать от прогулки, ибо, несмотря на то, что поджарое тело его отличалось выносливостью, всё-таки семьдесят пять лет давали себя чувствовать.
Джемс приуныл; все оставалось по-прежнему, осмотр дома не принёс ему облегчения, на которое он смутно надеялся. Появились только ещё более сильная неприязнь и недоверие к этому молодому человеку, утомившему его своей вежливостью, сквозь которую явно проскальзывало издевательство.
Этот молодчик был умнее, чем он думал, и красивее, чем ему хотелось бы. Джемса, который меньше всего на свете мирился с готовностью некоторых людей идти на риск, коробил беззаботно-небрежный тон Босини. И улыбка у него тоже непростая, появляется, когда её меньше всего ожидаешь, и глаза какие-то странные. Босини напоминал Джемсу, как он потом выразился, голодную кошку. Точнее он не мог передать Эмили своего впечатления от той сдержанной злобы, вкрадчивости и насмешки, из которых складывалась повадка Босини.
Наконец, осмотрев решительно все до мелочей, Джемс снова прошёл в ту дверь, через которую попал в дом, и чувствуя,
– Вы, кажется, часто встречаетесь с моей невесткой. Ну как, ей нравится дом? Впрочем, она, должно быть, ещё не видела его?
Он спрашивал, прекрасно зная о поездке Ирэн; разумеется, ничего дурного в самой поездке не было, если не считать этих странных слов: «Мне всё равно, попаду я домой или нет», – и того, как отнеслась ко всему этому Джун.
Джемс, как он мысленно сказал себе, решил испытать Босини этим вопросом.
Архитектор ответил не сразу и долго смотрел на Джемса, смущая его пристальностью своего взгляда.
– Она видела дом, но я не знаю её мнения.
Взволнованный, сбитый с толку, Джемс уже органически не мог остановиться.
– А! – сказал он. – Видела? Значит она была здесь с Сомсом?
Босини ответил с улыбкой:
– Нет, не с ним!
– Как? Она приезжала одна?
– Нет, не одна.
– Так с кем же тогда?
– Вряд ли мне следует рассказывать, с кем она приезжала.
Джемсу, прекрасно знавшему, что Ирэн приезжала с Суизином, такой ответ показался совершенно непонятным.
– Как так! – забормотал он. – Вы же знаете, что… – И запнулся, почувствовав вдруг, что становится на опасный путь.
– Ну что ж, – сказал он, – не хотите говорить, не надо. Мне никогда ничего не рассказывают.
К его удивлению, архитектор задал ему вопрос.
– Кстати, – сказал он, – кто-нибудь ещё из ваших собирается приехать сюда? Я бы хотел быть на месте в это время!
– Кто-нибудь ещё? – повторил Джемс, совершенно ошеломлённый. – Кто же сюда поедет? Я ничего не знаю. До свидания!
Он протянул руку, не поднимая глаз, сунул свою ладонь в ладонь Босини и, взяв зонтик чуть повыше шелка, зашагал по террасе.
Заворачивая за угол, Джемс оглянулся и увидел, что Босини медленно идёт за ним следом – «крадётся вдоль стены, – мелькнуло у него, – точно кошка». Джемс не ответил архитектору, когда тот приподнял шляпу.
Выйдя на дорогу и скрывшись из виду у Босини, Джемс совсем замедлил шаги. Сгорбившись больше обычного, худой, голодный, обескураженный, побрёл он на станцию.
Глядя на его печальное возвращение, «пират», быть может, пожалел, что так круто обошёлся со стариком.
V. СОМС И БОСИНИ ПЕРЕПИСЫВАЮТСЯ
Джемс ничего не сказал сыну о своей поездке; но, зайдя однажды утром к Тимоти по поводу канализации, которую городские власти заставили провести в доме на Бэйсуотер-Род, он упомянул о постройке в Робин-Хилле.
Дом, по словам Джемса, был неплохой. Из него может кое-что получиться. Этот Босини по-своему толковый малый, но во что влетит Сомсу такая постройка, вот в чём вопрос!