Сага о Форсайтах
Шрифт:
ПОЛЕВОЙ СУД
Я человек - не лучше вас, не хуже:
Кровь, нервы, мускулы, костяк.
Легко ль мне было драться в дождь и в стужу?
Попробовали б сами так!
Когда бы вы умели - не блистать
Мундиром, выправкою бравой.
А вместе с нами мерзнуть, голодать,
Тогда б сказать имели право:
"Его из всех, кто был тогда в бою,
За трусость расстреляйте первым!
Кто служит родине и королю,
Не знает, что такое нервы!" [23]
Эх, Уилфрид, Уилфрид!
– В чем дело, мисс Перрен?
– Письмо к сэру Джемсу Фоггарту, мистер Монт; вы просили вам напомнить. И потом - вы можете принять мисс Мануэлли?
– Мисс Ман... О-о, да, конечно!
Маленькая жена Бикета, чье лицо использовано для обложки сторбертовского романа, натурщица для картины Обри Грина! Майкл встал: она уже была в комнате.
"Ага, помню это платье, - подумал он.
– Флер никогда его не любила".
– Чем могу быть полезен, миссис Бикет? А как поживает Бикет, кстати?
– Ничего, сэр, спасибо.
– Все еще торгует шарами?
– Да.
– Ну, все мы связаны с воздушными шарами.
– Как вы сказали?"
– Висим в воздухе - не так ли? Но ведь вы не об этом хотели со мной поговорить?
– Нет, сэр.
Легкий румянец на впалых щеках, пальцы теребят поношенные перчатки, губы неуверенно полуоткрыты; но глаза смотрят прямо - удивительное существо, честное слово!
– Помните, сэр, вы дали мне записку к мистеру Грину?
– Да, и я видел, что из этого вышло, - картина замечательная, миссис Бикет.
– Да, но она попала в газеты; мой муж вчера увидел ее - а он ведь ничего не знает.
Фью! Ну и подвел он эту девочку!
– Я заработала на этом много денег, сэр, почти хватит на билеты в Австралию. Но теперь я боюсь. Он говорит: "Смотри, как похоже на тебя". Я разорвала газету, но что если он запомнил название галереи и пойдет посмотреть картину? Там я еще больше похожа на себя. Он может дойти до мистера Грина. Так вот, не поговорите ли вы с мистером. Грином, сэр, и не попросите ли его сказать, что это - совсем не я, в случае если Тони пойдет к нему?
– Конечно скажу, - сказал Майкл.
– Но почему вы боитесь, что Бикет рассердится, раз это вас так выручило? Ведь профессию натурщицы можно считать вполне приличным ремеслом.
Викторина прижала руки к груди.
– Да, - сказала она просто.
– Я вела себя совершенно прилично. И я взялась за это только потому, что нам так хочется уехать, и я не могу выносить, не могу видеть, как он стоит на тротуаре и продает эти шары в сырости и в тумане. Но сейчас, сэр, я так боюсь.
Майкл посмотрел на нее.
– Да, - сказал он, - скверная штука - деньги.
Викторина слабо улыбнулась:
– Хуже, когда их нет, сэр.
– Сколько вам еще не хватает?
– Еще только около десяти фунтов, сэр.
– Это я могу вам одолжить.
– О, спасибо! Но не в этом дело - я легко могу их заработать, я уже привыкла; еще несколько дней не играют роли.
– А как же вы объясните, откуда вы достали деньги?
– Скажу, что выиграла на скачках.
– Слабо, - сказал Майкл.
– Слушайте, скажите, что вы пришли ко мне и я вам дал их в долг. Если Бикет захочет мне их прислать из Австралии, я могу снова переслать их туда на ваше имя. Я вас очень подвел, и я хотел бы вас выручить.
– О нет, сэр! Вы мне оказали большую услугу. Я не хочу, чтобы вы лгали из-за меня.
– Это меня ничуть не смущает, миссис Бикет. Я могу врать без запинки, если это безвредная ложь. Самое главное - это поскорее вам уехать. Много есть еще картин, писанных с вас?
– Да, уйма, - только там меня не узнать - они такие странные, как будто из кубиков.
– Обри-то нарисовал вас как живую.
– Да, Тони сказал, что это вылитая я.
– Вот именно. Ладно, я поговорю с Обри, я его увижу за завтраком. Вот вам десять фунтов. Значит - решено. Вы сегодня были у меня - понятно? Скажите, что вас просто осенило. Я совершенно вас понимаю. Вы для него готовы на что угодно, а он - для вас. Ну ладно, ладно, не надо плакать!
Викторина судорожно глотнула воздух. Рука в поношенной перчатке ответила на пожатие Майкла.
– Я на вашем месте сказал бы ему все сегодня же, - добавил Майкл, - а я подготовлю остальное.
Когда она ушла, он подумал: "Надеюсь, Бикету не придет в голову, что я получил вознаграждение за эти шестьдесят фунтов!" - и, нажав кнопку звонка, он снова стал царапать промокашку на столе.
– Вы звонили, мистер Монт?
– Да, будем продолжать, мисс Перрен.
"Уважаемый сэр Джемс Фоггарт, мы уделили чрезвычайное внимание Вашему весьма интересному... м-м... труду. Хотя мы и считаем, что Ваши взгляды на теперешнее положение Великобритании среди других стран изложены прекрасно и представят большой интерес для каждого... м-м... вдумчивого человека, но мы не уверены, что таких людей... м-м... достаточно, чтобы книгу можно было издать без убытка. Мы опасаемся, как бы Ваша... м-м... точка зрения, что Великобритания должна искать спасения в распределении рынков, населения, спроса и предложения в пределах самой империи, к тому же изложенная чрезвычайно прямолинейно, не вызвала злобу всех политических партий, мы также считаем, что Ваше предложение - вывозить из Англии целые партии мальчиков и девочек, пока их еще не успела испортить городская цивилизация, - только вызовет раздражение у рабочего класса, понятия не имеющего о жизни вне своей страны и, как известно, не желающего дать своим детям возможность попытать счастья в других краях".
– Так и написать, мистер Монт?
– Да, только чуть-чуть смягчите. М-м... "И, наконец, Ваш взгляд на то, что на земле надо сеять хлеб, так необычен в наши дни, что мы предчувствуем враждебные выпады против Вашей книги во всей печати, исключая, пожалуй, старой гвардии, неунывающих консерваторов и нескольких понимающих людей".
– Дальше, мистер Монт.
– "В период неустойчивого равновесия", так и напишите, мисс Перрен, "при полной нереальности надежд, устаревших и сданных на свалку", почти так и напишите, мисс Перрен, "ни один план с расчетом на будущее и с откладыванием урожая еще на двадцать лет не может рассчитывать на популярность. Из этого Вы сами поймете причину, почему Вы... м-м... должны искать себе другого издателя". Словом - спасибо, что-то не хочется. "Остаемся с...
– ну, там сами знаете, с чем, - уважаемый сэр Джемс Фоггарт, Ваши покорные слуги Дэнби и Уинтер". Когда вы это переведете, мисс Перрен, принесите, я подпишу.
– Хорошо. Но, мистер Монт, я думала, вы - социалист. А ведь это... вы простите, что я спрашиваю.
– Мисс Перрен, я недавно обнаружил, что время всяких ярлычков прошло. Как может человек быть кем-то определенным, когда все висит в воздухе? Возьмите либералов. Им видеть ситуацию мешает свобода торговли; лейбористской партии - налог на капитал; а консерваторам - идеи протекционизма; словом, все они опутаны лозунгами. Старый сэр Джемс Фоггарт чертовски прав, но никто не подумает его слушать. Его книга - только перевод бумаги, если ее кто-либо издаст. Мир сейчас - очень нереальная штука, мисс Перрен, а из всех стран - мы самая нереальная.