Сага о Гудрит
Шрифт:
Гудрид похолодела от страха. В ушах у нее раздался голос Стейна: «Откуда ты знаешь, что скрелинги не следили за Лейвом и его людьми, оставаясь незамеченными?» А что, если лесная чаща прячет в себе этих скрелингов. И может, этот чудный, прекрасный берег – всего лишь коварная приманка, чтобы привлечь к себе незванных гостей и заставить их сойти на берег…
Фафни бросился назад и принялся яростно скакать по берегу, поблизости от холма. Гудрид поспешила за псом, не сводя глаз с лодок. Вдруг она увидела на песке следы. Целую цепочку следов. Она испуганно вскрикнула, и к ней
– Бурый медведь! – довольно произнес Асгрим. – В лесу их полным-полно. Медведь вышел на берег полакомиться рыбой. А это – старые следы оленя. А там – видели? Жирные куропатки. Я всегда говорил, что в этой стране невозможно умереть с голоду. То ли мы еще увидим дальше к югу!
– Туда мы и отправимся, – уверенно произнес Карлсефни. – Похоже, здесь большая разница между приливом и отливом, и я не хочу рисковать, А на этот берег мы снова приедем и исследуем его. Отныне я назову его Сосновым берегом, а мыс, к которому мы пристали, будет зваться Прохладным Мысом.
Когда же Гудрид обернулась на лес, прежде чем взойти на борт корабля, она заметила, что Фафни остановился и настороженно зарычал. Примерно в шести-семи саженях от них сидело столь причудливое существо, что Гудрид безмолвно потянула Карлсефни за рукав, чтобы привлечь его внимание. Животное походило размерами на маленькую собачку, но на самом деле было гораздо больше и вместо шерсти из его тела торчали черные и серые иголки. Гудрид мельком заметила его передние лапы, которые напоминали человеческие, и его круглую, с черными глазками, головку. Она перекрестилась, а Карлсефни тяжело выдохнул, прежде чем свистнуть Фафни. Существо исчезло так же быстро, как и появилось: словно его никогда и не было, а пес понуро возвратился к Карлсефни и Гудрид.
– Ну как? – с любопытством спросила Торкатла, когда Гудрид уселась на носу корабля, натягивая на себя чулки и ботинки и приводя в порядок растрепавшиеся волосы.
– Прекрасно, – только и ответила Гудрид. Люди Карлсефни подняли парус, и палуба, закачавшаяся под ее ногами, вызвала в Гудрид чувство, словно она грезит наяву.
Несмотря на мрачные дождевые тучи и туман, путешественники не теряли берег из виду, хотя Карлсефни и не захотел плыть вдоль него, опасаясь подводных скал. Ближе к вечеру дозорный воскликнул:
– С леврго борта виден большой остров!
– Все правильно, Карлсефни, – обрадовался Асгрим Худой. – Продолжай держать курс, и ты увидишь, что пролив расширяется. Там начинается сильное течение. Потом с правого борта появятся небольшие острова, вокруг мыса, и еще вниз от западного берега мыса как раз и лежит бухта, где стоят дома Лейва. Плыви медленно, чтобы нам не проскочить ее.
Карлсефни спустил парус, и на борту корабля воцарилось напряженное ожидание. Гудрид закуталась в свой теплый плащ и следила за мужем. Ей хотелось увидеть Виноградную Страну одновременно с Карлсефни.
Когда они проплывали мимо большого острова, с него поднялась в небо большая стая морских птиц. Вокруг корабля над водой носились тупики и олуши. Асгрим сказал:
– На этом острове, да и на других тоже, гнездится много кречетов: можно ходить от гнезда к гнезду и только набивать себе мешок. А гаг там видимо-невидимо!
Но где же пастбища, думала про себя Гудрид. Все, что до сих пор попадалось им в пути, было не лучше скудной растительности на полях между Восточным и Западным Поселениями в Гренландии. Но ведь Лейв обещал, что животным в Виноградной Стране будет вольготно…
Они плыли теперь вдоль западного берега мыса, а сама земля на другой стороне пролива лежала темная, прерывистая. Когда же они наконец зашли в широкую, глубокую бухту, о которой говорил Асгрим, они внезапно увидели зелень, словно кто-то сдернул с земли темный плащ. Перед ними зеленели заливные луга, а вдали стоял густой лес. Пышные луга, мягче шелка, большие купы дикой ржи лежали нетронутые, дожидаясь серпа, а на лесной опушке виднелись дома.
У берега начиналось мелководье, и «Рассекающий волны» задел дно, хотя они были еще на приличном расстоянии от берега. Карлсефни отдал приказ бросить якорь и травить концы, а сам вступил на корму и сказал:
– Мы должны выбрать, что нам делать дальше: оставаться на борту, дожидаясь прилива, или спустить лодки и плыть к берегу, а потом уже вернуться на корабль.
– Спустить лодки! Мы не хотим ждать!
Перебросив через поручни трап, люди спустились в лодки, а вскоре те, кто добрался до берега первым, радостно вскрикивали на суше, брызгаясь друг в друга водой. Торбранд сын Снорри нес на руках Фафни, а остальные подняли лодки на плечи и вытащили их на берег. Торкатла с Эммой решили оставаться на корабле, но Гудрид отправилась вместе с другими на берег, чтобы успеть приготовить пищу до того, как все шестьдесят голодных людей окажутся на суше. Корабль Бьярни и Торхалла тоже направлялся в бухту следом за ними.
Гудрид ступила на песок, и в воде от нее в разные стороны бросились камбалы; тут же рядом, в воде, кишмя кишели мидии, а в вечернем воздухе далеко разносились крики потревоженных крачек и чаек. Легкий ветер с берега был напоен ароматом сосен. «Торбьёрг-прорицательница была права, когда предсказывала мне судьбу», – подумала Гудрид.
В бухту впадал небольшой ручей, а хорошо утоптанная тропинка вела прямо к домам, покрытым дерном: казалось, хозяева их вот-вот вернутся, уйдя ненадолго. Люди уже забыли о трудностях долгого путешествия. Все здесь выглядело по-домашнему и уютно.
Гудрид омыла ноги в ручье и радостно сказала Карлсефни, подошедшему к ней:
– Я пойду к домам и разожгу огонь!
ДАР БОГИНИ ФРЕЙИ
Торвальд и его люди расположились в доме, построенном Лейвом прямо у ручья, но Карлсефни решил, что в ненастье там будет слишком тесно. И он с остальными принялся расчищать участок и резать дерн для большого дома неподалеку от болота, прямо у песчаной гряды, вздымавшейся над бухтой.