Сага о халруджи. Чужая война. Книга третья
Шрифт:
– Как уехал?! Не мог он этого сделать!
– Прошу доброго господина не гневаться, – тем временем, лепетал слуга. – Но мастер покинул нас еще неделю назад. А вам оставил записку. Извольте получить. Я берег ее, словно сокровище.
Слуга явно напрашивался на вознаграждение, но Аджухам был не в настроении. Выхватив клочок бумажки, он быстро прочел, глотая слова:
– Дорогой друг, я вынужден уехать, чтобы попытаться завязать узлом струйку дыма, поднимающуюся от костра. Жернова мельницы заработают через месяц. Дождись меня. Мука высшего сорта или зерно грубого помола – зависит от нас. Мы еще испечем свой хлеб.
– Бред какой-то, – фыркнул Карум.
– Проклятье! –
Арлинг почувствовал, как напряжение, охватившее его перед входом в «Три Пальмы», отпустило. Встреча с иманом опять откладывалась. И он не знал, какие чувства в нем преобладали: радость от того, что у него появилось время искупить вину за провал в Балидете, или печаль от того, что человек, сделавший для него так много, опять далеко. Стараясь скрыть волнение, он вцепился в свой пояс, касаясь холодной стали спрятанного клинка. Оружие возвращало спокойствие и дарило уверенность.
– А ты чего уши развесил? – набросился Сейфуллах на крутящегося рядом слугу. – Покои нам давай, да получше. Будем ждать нашего друга. Вот же дьявол, столько времени пропадет! Да от Балидета камня на камне не останется!
– В Жемчужине Мианэ буря? – полюбопытствовал кучеяр, подошедший к ним с охлажденным айраном. Вероятно, он был хозяином. Во многих постоялых дворах Сикелии существовала традиция, когда первый кубок гостям преподносил самый главный в доме.
– Еще какая! – У Сейфуллаха забулькало в горле от негодования. – Вы что, за глухим забором живете? Идет война!
– Неужели? – удивился хозяин, и Арлинг живо представил, как он вытаращил на них глаза. – Про войну не слышали, у нас все спокойно!
– Может, имя Маргаджан тебе тоже ничего не говорит? – если бы Аджухам мог плеваться ядом, вокруг них давно бы дымился пол.
– Как же, припоминаю, – не растерялся кучеяр. – Разбойник из южных окраин. Но, по правде говоря, таких сейчас много. Все легкой наживы хотят, работать разучились. Торговцы давно болтают, что в Балидете какие-то проблемы, да и караванов давно оттуда не было. Но у балидетцев всегда неспокойно. То с шибанцами поругаются, и мы потом месяцами без красного сахара сидим, то с островитянами чего-то не поделят, и тогда нашим рыбакам достается. Вон, из Муссавората вчера купцы пришли. У них там все хорошо. Наместник выслал в Белый Город почти всю регулярную армию, только никого они там не встретили. Сидят сейчас и харчи проедают, потому что начался сезон самумов, и Холустай не пройти. Думаю, из Балидета караванов по той же причине нет. В этом году бури рано пришли. Забудьте о войне, дорогие гости! Самрия – это рай. Здесь мир, солнце и самые красивые девушки Сикелии. Хотите, я вам пришлю парочку в покои?
– Не хотим, – сердито буркнул Сейфуллах. – Лучше пусть принесут горячей воды и мыльного камня. Мыться буду. Кстати, вам не помешало бы вынуть голову из песка. А то потом вынимать будет уже нечего. Держи, это на первую неделю. Остальное потом получишь.
Сейфуллах звякнул монетами, и, недовольно бурча, направился за слугой на второй этаж, где ему пообещали шикарные покои, достойные императора. Арлинг с каргалами молча последовали за ним.
Что могло помешать Маргаджану напасть на Муссаворат? Очевидно, у мальчишки в голове были те же мысли, потому что Арлинг чувствовал по его тяжелым шагам, что думы у него невеселые. Даррена остановили керхи? Или
«У тебя есть, над чем поломать голову», – напомнил себе Арлинг. В последние дни кожа на спине, там, где Даррен оставил прощальный подарок, усиленно чесалась. Ему срочно нужен был хороший татуировщик, который умел сводить подобные отметины. Месяц, который они должны были провести в Самрии, был будто специально подарен ему для того, чтобы избавиться от следов прошлого.
Оставшуюся часть дня Регарди провел, исследуя выделенную им комнату, изучая соседей и окрестные здания. О етобарах забывать не стоило. Убедившись, что кроме каргалов, которым он до сих пор не доверял, подозрительных личностей не наблюдалось, Арлинг позволил себе немного расслабиться.
Номер для почетных гостей находился в отдельной башне, состоявшей из двух ярусов. Верхний достался Сейфуллаху, а нижний был занят какой-то богатой дамой из Согдианы, которая на днях прибывала в Самрию. Соседство с драганами не вызывало симпатии, но, по крайней мере, столичная гостья не должна была быть сектанткой. Насколько он помнил, етобары брали в ученики только кучеяров, следуя какой-то своей теории о чистоте крови. Но времена менялись, и тактика врага тоже.
Гостиницу «Три Пальмы» окружал ряд невысоких домов, за которыми начинался базар. Оставив Сейфуллаха с каргалами, халруджи потратил час, чтобы изучить верхние этажи и крыши соседних зданий, уделив пристальное внимание окнам самого ближнего строения. От гостиницы его отделяло приличное расстояние, хотя для хорошего стрелка оно не могло стать преградой.
Забравшись на балкон дома, Арлинг долго вслушивался в разговоры жильцов, но постоялый двор и его гости их не интересовали. Устав от болтовни домочадцев, он залез на крышу и измерил ее шагами, Получилось порядка пятидесяти салей. Такое же расстояние было до здания гостиницы, внутренний двор которой был густо обсажен декоративными кактусами. Если какой-нибудь летун и попробовал бы допрыгнуть до башни с крыши соседнего дома, то в случае неудачи ему грозило весьма болезненное падение. А шансы свалиться были велики. Башня была облицована белой мраморной плиткой, настолько тесно прилегавшей друг к другу, что взобраться по ней без крюка и веревки было невозможным. На всякий случай, Регарди попробовал, но тут его заметил стражник, который, не задумываясь, выпустил в него арбалетный болт.
И хотя ему пришлось очень быстро убегать по незнакомым улицам, бдительность стражей порадовала. Можно было надеяться, что днем к ним никто не сунется. Ночью же придеться дежурить. Двенадцать мешков золота спокойному сну не способствовали.
Он вернулся затемно, так как самрийская стража оказалась не только бдительной, но и навязчивой. Кучеяры преследовали его до тех пор, пока он не спрятался под карнизом дома рядом с гостиницей.
Его надежды застать Сейфуллаха спящим не оправдались.
– Где тебя дьявол носит! – набросился на него Аджухам. – Ворье, сукины дети, чуют золото, словно мухи – кучу навоза. Хозяин рассказал, что одного прохвоста стража со стен только что сняла. Средь бела дня уже лезут. Придется по ночам дежурить по очереди.
Арлинг молча завалился на кровать, с наслаждением растянувшись на мягких простынях. К его удивлению, тюфяки были набиты отнюдь не соломой. Он чувствовал запах пуха, его нежность и податливость, которая передавалась простыням, бережно приникающим к телу. После многих ночей, проведенных на земле под открытым небом, ощущение было райским.