Сага о халруджи. Компиляция. Книги 1-8
Шрифт:
Мореходы твердили о дьяволе и желали крови. Мол, выбросить за борт проклятого пассажира – проверенный способ утихомирить разбушевавшуюся стихию. Матросы пробовали напасть на Блая, который был сам виноват, потому что всем болтал о Видящей с одним глазом, но ученики с Сейфуллахом заперлись в трюме, а потом всем стало не до них. Хамна опасалась, что придут за Арлингом, но, похоже, про него будто забыли, что, по ее мнению, тоже было странно. Из всех подозрительных пассажиров слепой Регарди должен был быть самым подозрительным. Но, скорее всего, правда была в том, что бешеная качка уложила даже бывалых мореходов, и половина команды
Арлинг не знал, почему ему хотелось прогнать Хамну, но в любом случае у него это не получилось. На следующий день после того, как фрегат покинули иман с Керком, и буря проглотила судно, у него поднялся жар, и Регарди подозревал, что не его раны были тому причиной. В голове мелькали непрошенные образы прошлого, а ремень, которым он привязал себя к койке, давил на ребра, сдирая кожу при каждом ударе моря в борта несчастного фрегата. Как и Блай, он искал Магду, но шторм отогнал Фадуну-Салуаддин, которая, кажется, потеряла его, и от этого Регарди чувствовал себя по-настоящему больным.
Последовав его примеру, Хамна тоже привязала себя – к стулу, но, когда судно бросилось на штурм очередной волны, ножки стула оторвались от палубы и какое-то время Регарди слушал, как Акацию швыряет от стенки к стенке, пока ее пальцы не ухватились за его правую ногу. То было последнее, что он почувствовал перед тем, как раствориться в шторме. Всякий раз ему казалось, что со следующим валом «Золотому шаману» точно не справиться, что громадная стена воды сейчас поглотит корабль, но он все еще дышал воздухом.
Океан был черным, как и единственный глаз Магды, который искал его в буре. В глубоких провалах между волнами ветер смолкал, и наступала жуткая, неестественная тишь, которая усиливала ужас перед наступающим валом. У его подножия фрегат вставал едва ли не на дыбы, круто забирая нос, с трудом выбирался наверх, выравнивался, но лишь для того, чтобы провалиться в густую, вязкую пену, в которую превратилось море. Гнетущее небо с низко стелющимися тучами посылало шквалы дождя, капли которого смешивались с морскими брызгами, превращая все вокруг в царство воды.
Арлинга кто-то тряс, но Хамна то была, либо ремень порвался, и теперь Регарди катался по каюте вместе с оторванными от пола стульями – было не разобрать. Слух больше не помогал ему читать мир – в ушах гремела вода. В ноздри било зловоние, и Регарди вспомнил слова Керка о морском дьяволе, в которого начинали верить все, кто оказывался в смертельных объятиях шторма.
Корабль врубился клином в гребень, вспарывая толщу воды, от резкого удара судно легло набок, а затем послышался грохот – мощный, оглушительный, будто рассеклось само небо. Удивительно, но Арлинг еще различил истошный человеческий вопль – «Мачта!» Насколько он помнил, у «Золотого шамана» имелось три мачты, но, похоже, их количество было уже неважно. Фрегат опрокинулся, и через минуты, наполненные хаосом, воздух превратился в воду – мрачную, обжигающую холодом. По меньшей мере, это означало одно – ласковые, теплые прибрежные воды Сикелии, ставшей Арлингу домом почти на двадцать лет, остались в прошлом.
Глава 2. Родные берега
Водой он дышал недолго. Легкие выкашливали влагу, тело корчилось в судорогах, пульсирующих во всех конечностях, кожу царапал мокрый крупный песок, врезавшийся наждачкой в щеку, когда Арлинг без сил повалился на землю, не веря, что жив. Привычка взяла свое. Оттеснив панику, он восстановил дыхание и, как мог, расслабился, чтобы оценить ситуацию и повреждения. Насчет первого, все было ясно. Волны то и дело захлестывали его ноги, пытаясь утащить обратно в море. Арлинг лежал на берегу. Раны остались прежними – морская соль испытывала его терпение, изъедая обрубок руки и поврежденную Керком ладонь. Суставы сгибались, переломов не было, царапины не считались.
Он перевернулся на спину и, широко открыв слепые глаза, уставил их в небо, которое тяжело нависало сверху, казавшись гигантским брюхом неведомого зверя. Прибой то грохотал, то переходил на шепот, а иной раз и вовсе замолкал, едва дыша. Кружили птицы, оглашая мир тоскливыми криками, воздух пах водорослью и мокрым деревом, под небом резвился ветер: разгонял кудлатые тучи, вытягивал из-за облаков редкие солнечные лучи, которые тут же прятались обратно, нырял в неспокойные густые воды, которые принимались гудеть и стонать с новой силой. Шторм стихал, но уходил не спеша.
Наконец, Регарди понял, что его бьют не судороги. Он замерз. Впервые за двадцать лет ему было по-настоящему холодно. Мокрая одежда облепила тело, не позволяя согреться, но пальцы раненой руки сгибались с трудом, и попытка содрать с себя рубашку не удалась. Потом подключился разум, и Регарди решил, что с одеждой или без – он в любом случае замерзнет. Нужно было искать укрытие от ветра.
– Вон еще один, на живого похож! – голос резко ворвался в голову, оторвав Арлинга от самосозерцания и пробудив в нем ученика Тигра Санагора, для которого все незнакомцы считались потенциальными противниками.
Двое брели к нему по берегу, загребая сапогами влажный песок и распространяя вокруг себя зловоние давно немытых тел, которое острое обоняние Регарди, усиленное солукраем, выделило в первую очередь. Драганская речь – чистая, без акцента. Судя по испитым и прокуренным голосам, обоим могло быть как по тридцать, так и по пятьдесят. Исходя из услышанного, Арлинг склонился к первому варианту – опыта у бандитов было маловато, а в том, что к нему направлялись разбойники, сомневаться не приходилось. У каждого болтались за спиной по паре мечей и колчан со стрелами, за пояса заткнуты топоры, а количество ножей, спрятанных в одежде и обуви, было не сосчитать – вряд ли рыбакам понадобилось бы столько вооружения. Один небрежно держал моток веревки, конец которого с шуршанием волочился по песку.
– За мысом слышались еще голоса. Неплохо рабами разживемся. Интересно, чей корабль разбился?
– Да нам-то какая разница, – сплюнул первый. – Этого повяжем, потом остальных глянем. Может, повезет и баб найдем. За них сейчас хорошо платят. Эй, да у него руки нет!
– Дьявол, – выругался второй. – Вот же не повезло на однорукого наткнуться, калеки к несчастью. Давай просто убьем его. Надо к мысу торопиться, пока Черный Генрих нас не опередил.
«Вам не повезло дважды, потому что я еще и слепой», – подумал Арлинг, с удовлетворением отметив, что убить его решили топором, на ближней дистанции. Иметь дело со стрелами сейчас было бы сложнее.