Сага о Хелоте из Лангедока
Шрифт:
Сейчас он сидел у костра и задумчиво смотрел в огонь. Хелот осторожно тронул его за плечо.
– Послушай, друг, мне пришла в голову одна мысль, – заговорил Хелот. – Может быть, это нам немного поможет.
– Я сделаю все, что ты скажешь, – ответил он. – Ты и так слишком терпелив со мной.
– Завтра мне понадобится твоя помощь, – сказал Хелот. – Я предпочел бы, чтобы рядом со мной бился человек с ясным рассудком. Если ты будешь погружен в свою вечную тоску, то тролли одолеют нас и мы ляжем костьми на переправе и не попадем за реку.
– Я благодарен тебе, – без улыбки сказал незнакомец. –
– Мне не нужно, чтобы тебя убили, – возразил Хелот. – Я предпочел бы видеть тебя живым и веселым. Ты слишком похож на моего друга, которого я потерял в этих бесконечных мирах. Собственно, об этом я и хотел с тобой поговорить.
Смуглое лицо его собеседника мучительно исказилось.
– Пожалуйста, не надо, – шепнул он. – После таких разговоров мне бывает страшно. Как будто что-то держит и не выпускает... когти или прутья...
Глаза его помутнели, и Хелот поспешно сказал:
– Нет, на этот раз мы не станем спрашивать твой разум. Я хочу обратиться к другому свидетелю. К твоему телу. Видишь ли, у моего друга, насколько я помню, был один значок на спине. Ему выжгли его... гм... давно, еще в детстве. Своего рода отметина. Может быть, и у тебя есть такой.
– И что тогда? – Впервые за весь разговор на лице незнакомца появилось оживленное выражение.
– Тогда... – Хелот на мгновение растерялся. Слишком уж НЕ ПОХОЖ был этот раздавленный страхом человек на его друга, смешливого, гордого, вспыльчивого сарацина. – Тогда одно из двух. Либо ты – мой старый друг, попавший в беду, либо его двойник. Во втором случае мы оба постараемся забыть о том, что ты – не настоящий.
– А как ты отличишь, двойник я или настоящий? Хелот почесал бровь.
– Черт его знает. Постараюсь об этом не думать. Снимай-ка рубаху.
Алькасар или его двойник так поспешно подчинился, что Хелот прикусил губу. Он видел, что сарацин тоже измучился неопределенностью и был рад всякой возможности узнать о себе хотя бы что-нибудь.
При свете костра Хелот ясно увидел синюю звездочку, выжженную на спине сарацина, между острых лопаток. «Клеймо для строптивых. Дерзкое поведение и попытка к бегству», – вспомнил Хелот и горько усмехнулся. От этого нового Алькасара никакого «дерзкого поведения» ожидать не приходилось. Хелот коснулся рукой значка, опасаясь, что видит перед собою иллюзию. Но значок никуда не исчез. Он так и оставался, уродуя смуглую кожу.
– Одевай рубаху, – сказал Хелот своему спутнику.
– Ты нашел то, что искал? – с надеждой спросил сарацин.
– Да. – Хелот кивнул несколько раз, лихорадочно соображая, что бы рассказать Алькасару о его прошлом. Одно лангедокский рыцарь знал точно: рассказывать о Гарсеране из Наварры он не станет. Сарацин ждал.
Наконец Хелот заговорил:
– Твое имя Алькасар, и ты действительно мой старинный друг, попавший в большую беду.
– Ты помнишь обо мне что-нибудь?
– Конечно.
– Этот значок, он говорит о принадлежности к какой-то касте, не так ли?
– Да, это знак отличия для воина. Ты был отважным воином и тебе многие завидовали.
Алькасар покачал головой:
– Странно, что я ничего не помню. – Скажи, что ты подумал, когда увидел меня в Серебряном Лесу?
– Я не
– Он был наглый. Дерзил сильным, насмехался над вспыльчивыми, влюблялся во всех девушек, каких встречал на своем пути, но ни одной не оскорбил. И еще он презирал золото, а из всех вещей на свете ценил одну: свою свободу.
– Мне никогда не сравниться с ним, – сказал Алькасар.
– Ты вспомнишь, каким ты был, – заверил его Хелот. – И однажды снова станешь самим собой.
«Я тебе буду внушать это каждый день», – подумал он про себя.
– Где мы с тобой встретились? – жадно спросил Алькасар. Хелот отметил, что в черных глазах его собеседника появился блеск.
– В лагере одного разбойника по имени Локсли. Потом ты попал в плен, и нам с трудом удалось освободить тебя.
Алькасар вздрогнул всем телом, и ужас снова показался на его лице.
– Белые стены... – пробормотал он. – Да, я помню. Они снятся мне каждую ночь. Мне снится большая белая чаша, и я на самом ее дне, в грязной луже, и никак не могу выбраться, как бы ни старался. Я карабкаюсь по отвесной стене, ломаю ногти, но всякий раз соскальзываю вниз. И там, где царапали мои пальцы, остаются кровавые полосы – Он сощурил глаза и прикусил нижнюю губу. – Что это было, Хелот? Ты ведь знаешь?
– Да, – помолчав, ответил Хелот. – Знаю. Ведь я сам приезжал за тобой, когда ты был в плену. Не бойся этого сна, он в прошлом. То, что тебя пугает, – это всего-навсего соль.
– Соль?
– Да. Когда ты попал в плен, они отправили тебя на соляные копи. Тебе снится карьер, Алькасар. Забудь об этом. Все это никогда не вернется.
– Никогда не вернется? – Он покачал головой. – Это возвращается каждую ночь. И еще Радуга...
Хелот вздрогнул:
– Что ты сказал?
Алькасар повернулся к нему и повторил:
– Радуга. Это самый страшный из всех снов. От него я всегда просыпаюсь...
– Как же Радуга может быть страшным сном?
– Не знаю. Люди говорят, что это добрый знак. Но я боюсь. Знаешь, Хелот из Лангедока, сейчас я вспоминаю: темнота, запах дыма и крови, и кто-то идет на меня, чтобы убить. Но это не страшно. Страшно другое... Вдруг из темноты нарастает звон. И вспыхивает жгучий свет. Сначала желтый, лимонный, он ослепляет меня. Потом оранжевый, от которого ломит глаза. Потом красный, и я начинаю пылать. Все семь полос Радуги, скрученных в сгустки, и каждый пронзает ужасом и болью, и у каждой боли свой цвет... Они вонзаются в меня иглами, ледяными и раскаленными, острыми и тупыми, гладкими и ребристыми... И у каждого цвета своя игла...
– Хватит, замолчи! – Хелот сжал его руку и почувствовал, что ладони у Алькасара вспотели. – Перестань. Все это прошло. Ничто из этого не вернется. Он покачал головой.
– Ты назвал по имени сон о белой чаше, и я перестал его бояться, – сказал Алькасар. – Но у Радуги нет названия.
– Есть! – вскрикнул Хелот, которого осенила неожиданная догадка, мгновенно превратившаяся в уверенность. – У Радуги есть имя, и я знаю его. – Он погрозил кулаком темноте. – Он заплатит за все, что сделал с нами! Только бы мне встретиться с ним...