Сага о Хелоте из Лангедока
Шрифт:
– Кто это придумал?
– Я, – сказал Отон. – Я считаю, что лучше тебя нам предводителя не найти.
– Почему ты сам не возьмешь на себя эту задачу? Я уже стар и к тому же давно не держал в руках оружия.
– Я не собираюсь перечислять тебе твои достоинства, Лаймерик Окраина. У меня нет на это времени, да и охоты, честно говоря, маловато. Отвечай прямо, и если да, то прими командование. Армия ждет. Если нет, отправляйся к себе в лакейскую.
Лаймерик Окраина захохотал.
– Да! – сказал он. – Я говорю «да» и к черту Мэгана!
Барон поднялся с кресла и, наклонившись,
– Твоя служба окончена, – сказал он басом, – и будь я проклят, если замок без тебя не опустел! Пусть военная удача сопутствует тебе, Лаймерик. Что подарить тебе на прощание?
Лаймерик улыбался – от уха до уха, как не улыбался уже много лет.
– Подари мне горностая, Теленн Гвад, – сказал он. – Этот зверек принесет нам счастье.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
– Городищенская Лава! – сказал Хелот. Все трое путников остановились на берегу, разглядывая лаву – связанные пеньковой веревкой бревна, перекинутые через брод. На другом берегу стояли часовые. Их было десять или одиннадцать, рослых волосатых троллей, вооруженных гигантскими пиками. Многие привязали к основанию пики волчий хвост или связку перьев, полагая, что это украшение принесет их оружию удачу. Завидев святотатцев, городищенцы замахали пиками и принялись орать на разные голоса.
Наконец вперед выступил один, заросший черным волосом, и прокричал что-то хриплым голосом.
– Они что, всегда тут торчат? – недоверчиво спросил Тэм, разглядывая остроконечные шлемы и блестящие на солнце кирасы троллей. Хелот пожал плечами:
– Если верить рассказам, то всегда. Они выполняют повеление Боанн, которой верят крепче, чем самим себе. Видимо, у богини мозгов все-таки побольше, чем у народа холмов, мне так кажется.
Он еще раз оглядел сборище троллей и поежился. Меч Секач висел у него за спиной, и Хелот вынул его из ножен. Несколько древних рун смотрели на него с клинка, мерцая ясным темно-красным светом. Хелот провел по ним пальцами, ощутив едва заметное дуновение тепла.
– Лоэгайрэ сказал, что здесь написано «рассекаю подлежащее рассечению» или что-то в этом роде, – сказал Тэм, сунувшись Хелоту под локоть. Хелот ловко щелкнул по белой макушке мальчика: – Когда ты научишься вести себя подобающим образом, Тэм?
Мальчик застенчиво улыбнулся. Хелот знал, что это лицемерие: едва оттаяв после пережитого на болотах и в Дровяном переулке, Тэм обнаружил свой истинный характер – нахальный и любопытный. Такие чувства, как смущение, были ему неведомы. К тому же сам Хелот разбаловал его добрым отношением и теперь без устали проклинал себя за это.
– Я думаю, сэр, что, когда я научусь, в этом отпадет надобность.
– Почему? – Хелот не выдержал и улыбнулся в ответ.
– Потому что к тому времени, сэр, я уже буду древним старцем.
Хелот покачал головой и сунул меч в ножны. – «Рассекаю подлежащее рассечению», – пробормотал он. – Двусмысленное обещание.
Сейчас он уже жалел о том, что променял арбалет, оружие дальнего боя, на сомнительный колдовской меч, свойств которого толком никто не знал. Быть может, это обычное оружие. А если нет? Полагаться на добрую волю чьих-то чар Хелоту не слишком
Как будто угадав его мысли, Алькасар тихонько сказал:
– Хочешь, я отдам тебе твой старый меч?
Хелот обернулся к нему и покачал головой:
– Нет, оставь себе. Если эта железка вздумает предать в бою, то пусть лучше предаст меня.
Алькасар не стал спорить. Он ступил на бревна первым. Тролли на другом берегу заметно взволновались и огласили низкие берега разноголосыми, но одинаково неблагозвучными воплями.
За Алькасаром осторожно пошел Хелот, а замыкал шествие Тэм с двумя лошадьми. Тролли приседали, подскакивали, демонстрировали топоры и пики, делали угрожающие жесты и махали руками, приказывая путникам поворачивать обратно.
– Кричите, кричите, – пробормотал Хелот, который решил не тратить времени на пустые переговоры с охранниками.
Он видел, что сарацин уже на берегу, и все десять стражей набросились на него, спеша разделаться с первым противником до того, как остальные святотатцы успеют прийти к нему на помощь.
Алькасар ловко уворачивался от их неуклюжих выпадов, а они метались, натыкались друг на друга, и один тролль в суете едва не распорол другому живот. Ловчее остальных был предводитель троллей, заросший густым черным волосом с головы до ног и потому не нуждавшийся в одежде, в позолоченной кирасе на голое тело.
Зарычав на своих бестолковых подчиненных, черный тролль набросился на Алькасара. Старый меч сломался у рукояти, когда гигантский топор хрястнул по клинку. Алькасар отбросил бесполезное оружие и метнулся в сторону. Если бы они бились один на один, он мог бы загонять тролля до бесчувствия. Но за спиной сарацина наготове уже топтался другой враг, вооруженный алебардой. Несколько раз Алькасар ощущал прикосновение бунчука из перьев селезня, который болтался у основания алебарды, но всякий раз ему удавалось уклониться. Однако Алькасар знал, что долго эта игра продолжаться не может.
Хелот верхом на лошади крутился в самой гуще схватки, пытаясь выхватить оттуда Алькасара. Тэм, снабженный приказом немедленно удирать и не создавать своему господину лишних проблем, уже несся вдоль берега на второй лошади.
Однако троллей было слишком много. Откуда-то набежало еще пятнадцать или около того, и каждый норовил ухватить Хелота за ноту и вытащить его из седла. Хелот отчаянно дернул ногой, стряхивая с себя какого-то особенно настырного монстра с зеленой кучерявой шерстью на лице и желтыми раскосыми глазами. Толпа на мгновение расступилась, и Хелот увидел, что Алькасар упал навзничь на траву. На шее у него зияла огромная рана, и кровь била фонтаном.
Закричав, как будто ранили его самого, Хелот взмахнул колдовским мечом и нанес рубящий удар с седла прямо в середину зеленой физиономии. Ответом был отчаянный вой. Хелот ожидал увидеть, как расколется череп существа, однако ничего подобного не произошло. С тем же успехом удар мог быть нанесен обыкновенной палкой. Еще вчера Хелот срезал этим лезвием прядь волос, чтобы не падали на глаза, а сегодня Секач неожиданно оказался не просто не заточенным – он повел себя дубина дубиной. «Рассекаю подлежащее рассечению». Ох, до чего же двусмысленное обещание!