Сага о Хелоте из Лангедока
Шрифт:
– Что это, Теленн Гвад?
– Полезай, – ответил вместо него Лаймерик. – Отомстить хочешь, Лаймерик? – спросил Морган.
Маленький вождь покачал головой:
– Это всего лишь помост, Морган Мэган. Для того чтобы тебя видели все, а не только великаны и рослые тролли. Полезай.
Морган пожал плечами и подчинился. Он позволил привязать себя к стволу старого дерева, возле которого и был сооружен помост, и откинул голову назад, прижимаясь макушкой к теплой коре. Солнце ласково коснулось закрытых век. Ему хотелось забыть обо всем. И о том, что сейчас на него
А собралось их немало. Вся поляна была полна лесного народа. Посмотреть на Демкурга пришли молчаливые воины Народа и вечно недовольные гномы, величественные сородичи Теленна Гвада со своими рослыми пышнотелыми супругами, разного рода тролли, гоблины и вовсе уж невразумительные существа вроде Болотного Морока пли старика Шамотта. Добрался, несмотря на большое расстояние, даже один из валунов Серебряного Леса.
Напротив помоста установили большое кресло и усадили в это кресло героя – Хелота из Лангедока.
Странствующий рыцарь был мрачнее тучи. Его выводила из себя роль спасителя, которую навязали ему в мире Аррой. Лучше уж быть одним из многих, лучше быть простым разбойником из Шервудского леса, чем героем, вызывающим лишь страх и преклонение. Несколько секунд Морган Мэган и Хелот смотрели друг другу в глаза – одинаково приневоленные, одинаково вознесенные над толпой. И в этот миг Хелот до конца понял, что он с Морганом одного племени, одного рода – дакини, чужие в мире Аррой. И никого ближе не было у Хелота в то мгновение. Словно они с Морганом вышли из лона одной матери. И ему захотелось встать, взять Моргана за руку и увести прочь – туда, где их накормят мясом браконьерски убитого оленя, дадут лук и стрелы. Но Хелот не двинулся с места, и Морган Мэган отвел глаза.
Вперед выступил Теленн Гвад и звучно произнес:
– Суд над Морганом Мэганом, военным, религиозным и прочих достоинств преступником! Состав обвинения: попытка эсхатологии (последнее слово далось барону не без труда, но он героически справился и с ним).
– Каждый может выступить здесь и сказать свое слово обвинения против преступного Демиурга, – продолжал барон, – как от себя, так и от имени своего народа. И когда выскажутся все и иссякнет поток речей, мы будем знать, как поступить нам с негодяем.
Стало тихо. Никто не решался заговорить первым, хотя на душе накипело почти у всех и каждый хотел бы видеть Моргана если не мертвым, то во всяком случае обезвреженным. Большинство при этом полагало, что эти два понятия суть одно и то же: живой Морган не может не быть вредоносным.
Лаймерик Окраина окинул взглядом мнущихся в нерешительности троллей, дернул плечом и громко сказал:
– Я хочу выступить с обвинением против Моргана Мэгана. – И когда все взоры обратились в сторону маленького вождя, он расправил плечи и стал как будто выше ростом. – Морган, ты унизил меня, ты сделал меня рабом, ты отнял у меня оружие и разлучил с моим народом. Ты ополчился на меня лишь потому, что я никогда не боялся тебя. И сейчас я говорю перед лицом мира Аррой, который слушает нас: да будешь ты уничтожен!
Он
И тут словно прорвало плотину – потоком понеслись обвинения, и вздорные, и серьезные, и мелочные, и по существу. Каждый спешил высказаться, перекрикивая и перебивая другого.
– Он предал мою веру! – сказал Болотный Морок.
– Он осквернил воды Адунн! – кричал тролль, до самых желтых глаз-щелок заросший зеленой шерстью.
– Он создал нас уродливыми! – орали Алонд и Тифлон, племянники трухлявого Шамотта.
– Он забыл наделить моего друга Форайрэ умом! – верещал громче других Лоэгайрэ. – Каково жить бедному троллю дураком – об этом Морган не подумал! И еще: зачем он сотворил изумрудную копь возле самой пещеры Англая Алчное Сердце? Чтобы потешиться над горем Лоэгайрэ, уж конечно! У! – Гном погрозил Демиургу маленьким кулачком.
– Он истоптал мох!
– Убить Харрыы... Убить Варрахх...
– Он срубил деревья в Серебряном Лесу!
– Он наблевал в источник мудрости! Хорошо, что я успел забрать оттуда свой глаз!
– И вообще, как он посмел привести сюда этих убийц из чужого мира?
Морган прикрыл глаза и откинул назад голову. Он давно уже перестал слушать. Исход был предопределен, и Морган знал это еще задолго до начала судилища. И если у кого-то из собравшихся имелись сомнения по части бессмертия создателя, то сам Морган этих сомнений не разделял: если ему перережут горло, он умрет, как любой другой человек.
Сейчас бродячему магу хотелось одного: чтобы все закончилось как можно скорее. А они все кричали и кричали.
– Он заколдовал моего друга!
– Он уничтожил Силы Радуги и оставил Народ без ясновидящей!
– Он лишил меня памяти!
– Он отобрал у меня золото!
– Он не дал мне обещанного!
– Он убил моих родственников!
– Он наполнил Аррой ненавистью!
Нескоро еще выдохлись обвинители. Но все же настал момент, когда они замолчали. Надлежало провозгласить приговор, который был ясен любому. Но Хелот медлил. Постепенно все глаза обратились на Героя, ибо никому, кроме спасителя мира Аррой не хотели они доверить право решить судьбу их Демиурга. Ответственности ли они боялись, предвзятости ли своей не доверяли сотворенные Морганом – кто ведает. Хелот не думал об этом, когда поднялся со своего кресла, сутулясь, словно груз решения давил ему на плечи. Морган даже не шевельнулся, равнодушный к происходящему. Собственно, этого он и добивался, ибо уничтожение дела рук и души своей приравнивал к самоубийству.
Хелот, стоя на помосте, медленно обвел глазами толпу и внезапно поразился тому, как это пестрое сборище диковинных созданий – облик большинства лишь отдаленно носил черты человекообразности – похоже на ноттингамскую толпу.
В ожидании приговора Моргану они топтались, чесались, поднимались на цыпочки и вытягивали шеи, скалили зубы, ковырялись в ухе, грызли ногти.
– Провозгласи же наше решение, Хелот из Лангедока! – не выдержал наконец кто-то, и толпа взревела:
– Смерть! Смерть Моргану!