Сага о Хелоте из Лангедока
Шрифт:
Этот зверек и источал странный медвяный аромат. Засмеявшись, Хелот сунул руку под шкуры и вытащил маленького проказника. Шевеля усами и глядя на человека черными немигающими глазками, зверь задвигал носом: принялся изучать новые для себя запахи.
Два или три таких же зверя, среди них один был почти коричневым, а другой белоснежным, промчались по залу и сгинули, топоча коготками, где-то в недрах замка. Еще одна усатая мордочка неожиданно высунулась из-за плеча женщины, – видно, зверек сидел, пристроившись у нее за спиной на спинке
Хелот вспомнил наконец, где он видел таких зверьков, – на гербе Греттира. Королевский горностай. В роду Датчанина были когда-то короли.
Горностай увлеченно жевал руку Хелота. Он проделывал это с изрядной долей спешки, опасаясь, видимо, что человек передумает и отберет руку. Так и произошло, когда горностай тяпнул слишком сильно.
Женщина отложила в сторону дощечку, согнала с плеча горностая, и ее светлые глаза встретились с темными глазами Хелота. Она спокойно улыбнулась:
– Добро пожаловать в замок Аррой.
– Благодарю, госпожа.
– Мое имя Имлах, Не называй меня «госпожа». Ты – дакини, и я тебе не госпожа.
Хелот призадумался. Он уже не в первый раз слышал это слово, и оно сбивало его с толку.
– Ведь ты дакини, мы не ошиблись? – настойчиво продолжала женщина.
– Если бы я знал, что это такое, Имлах, в мой ответ не вкралась бы ошибка.
Она прищурилась, с откровенным интересом разглядывая своего гостя.
– Коли не правишь своим незнанием, объясню. Скажи, ведь ты и я – мы с тобой разных корней?
Хелот кивнул и торопливо добавил:
– Если вас это не обидит, госпожа Имлах, мне почему-то сразу так и подумалось.
– Верно, – согласилась она. – Вот смотри. Этот мир называется Аррой. Это старый мир, очень старый. И время здесь медленное, тягучее. Мы живем долго, века, даже больше. У нас медленная жизнь. Как мед, капающий с ветки... В мире Аррой много народов. – Она подняла руку и растопырила пальцы, загибая один за другим. – Лесной Народец, они называют себя попросту Народ. Хозяева леса Аррой. У них белые волосы и гордый нрав. Коварны они, но и благородны, если уж на то пошло.
Хелот имел свое мнение по поводу благородства Лесного Народа, но решил пока попридержать его про себя. Имлах загнула второй палец:
– Далеко от нас живут гномы, Горный Народ. Да воссияет ярче свет Истарь за то, что их нет в лесу Аррой! Я говорю тебе о них лишь для того, чтобы ты не перепутал Народ с гномами. Отомстят так, что костей потом не найдут, да и искать некому будет. У гномов – свои пути, своя мудрость, свое вероломство. Забудь о них.
– А вы, госпожа Имлах? – спросил Хелот. – Как называется ваш род, чтобы мне впредь не допустить невежливости?
– Не «госпожа» Имлах, а просто Имлах, – поправила она.
– И не во мне дело, дело в бароне, хозяине замка, ибо он из рода великанов. Нет племени у них, одиноко селятся великаны, ибо так велики, что незачем им сбиваться в кучу. Теленн Гвад – его имя.
Неожиданно для себя Хелот
– Как твое имя, дакини? – спросила Имлах. В ее устах это прозвище не звучало оскорблением, хотя Хелот подозревал, что такое здесь встретишь нечасто.
– Хелот из Лангедока, так меня зовут, – ответил он.
Имлах призадумалась.
– Из Лангедока... – повторила она. Обеими руками притянула к себе свиток, бережно развернула его, уставилась в написанное, потом подняла к Хелоту глаза.
– Ты можешь встать и подойти ко мне? – спросила она. – Если еще слаб, то лежи.
– Я постараюсь, – ответил Хелот. Он начал было выкарабкиваться из своего мягкого ложа, когда Имлах предостерегла его:
– Только будь осторожен. Я лечила тебя своим новым заклинанием и не вполне уверена в том, как оно подействовало. То есть ты, конечно, жив и, кажется, сохранил здравый рассудок, но я не могу сказать наверняка, какими могут оказаться побочные действия.
Хелот, заметно побледнев, поднялся на ноги. Имлах снова уткнулась в свиток. Когда он сделал несколько . шагов, она пробормотала себе под нос:
– Да нет, вроде бы с тобой все в порядке Хелот приблизился к столу и ухватился за край дубовой столешницы.
– Вот, смотри, – сказала Имлах, поворачивая к нему свиток. – Самая подробная карта нашего мира. – Ее длинный палец с розовым ногтем в «счастливых» пятнышках уперся в извилистую синюю ленту, пересекавшую почти всю карту. – Это Великая Река Адунн. Вот Аррой. Где Лангедок, покажи?
Хелот склонился над картой. Странная женщина – великанша, раз она так уж настаивает, – называла ему на те места, где, по мнению Хелота, должны были быть расположены болото Дальшинская Чисть и город Ноттингам. Он вгляделся в витиевато выписанные латинские названия, силясь отыскать Ноттингам, но тщетно. Такого наименования на карте попросту не было.
Имлах с любопытством покосилась на него:
– Так где твой Лангедок?
– Здесь не обозначено... Наверное, слишком далеко отсюда. Где-то на юге. Я другого не понимаю; где Ноттингам? Я был в нескольких часах езды от этого города, когда сбился с дороги.
– Как ты сказал? Ноттингам? Ты что-то путаешь, Хелот-дакини. Города с таким названием нет.
У Хелота вдруг потемнело в глазах, и, чтобы не упасть, он вцепился в подлокотник кресла. Имлах тотчас встала, поддержала его под руку.
– Садись-ка, – сказала она. – Прости, я совсем забыла, что ты еще не окреп.
Хелот рухнул в предложенное ему кресло. Из-под стола в тишине донесся яростный хруст – там явно что-то грызли. Имлах пошарила на полу и выволокла еще одного горностая. Прижимая к голове круглые белые ушки, зверек крепко держал в зубах полу– обглоданную птичью кость.