Сага о копье: Омнибус. Том III
Шрифт:
Тимоти подумал о жене и ребенке, но их здесь не было, а вот Люси была. Он поднялся со своей скамьи, подошел к двери, захлопнул и запер ее. Сейчас почти полдень, заказчики подумают, что он пошел домой обедать.
На всякий случай Тимоти отвел Люси в складское помещение. Пока они шли через мастерскую, она целовала его, все больше распаляя, расстегивала ему рубашку, ее руки шарили по его штанам. Он никогда еще не видел такой страстной женщины и сам сгорал от желания. Они рухнули на кипу кож. Люси выскользнула из своей блузки, и он поцеловал то место на ее груди, где отпечатался странный след губ.
Люси закрыла ему рот рукой.
— Я хочу, чтобы ты кое-что для меня сделал, Тимоти, — произнесла она, тяжело дыша.
— Что угодно! — Он тесно прижимался к ее телу.
Она отстранила его.
— Я хочу, чтобы ты посвятил себя Чемошу.
— Чемошу? — Тимоти засмеялся. Что за неподходящее время она выбрала, чтобы говорить о религии! — Богу Смерти? Откуда у тебя такое странное желание?
— Просто фантазия, — сказала Люси, наматывая его волосы на палец. — Я одна из его последовательниц. Он Бог жизни, а вовсе не смерти. Это завистливые жрецы Мишакаль говорят о нем такие гадости. Ты не должен им верить.
— Ну, не знаю… — Тимоти подумал, что все это ужасно странно.
— Ты же хочешь мне угодить, правда? — спросила Люси, покусывая мочку его уха. — Я сумею отблагодарить мужчину, который мне угождает.
Она провела руками по его телу и сделала это так умело, что Тимоти застонал от желания.
— Просто повтори за мной: «Я отдаю себя Чемошу», — шепнула Люси. — А взамен ты получишь бесконечную жизнь, вечную молодость и меня. И мы сможем заниматься с тобой любовью хоть каждый день, если ты этого захочешь.
Тимоти не был плохим человеком — просто слабохарактерным. Он никогда в жизни ни одну женщину не хотел так сильно, как в этот миг Люси. И он был не слишком религиозен, поэтому не видел особого вреда в том, чтобы посвятить себя Чемошу, если это доставит ей радость.
— Я отдаю себя Чемошу… и Люси, — произнес он игриво.
Люси улыбнулась ему и прижалась губами к его груди, слева, над сердцем.
Ужасная боль пронзила Тимоти. Сердце забилось бешено и неровно, боль огнем прошла по рукам, вниз по телу, в ноги. Он яростно отбивался, стараясь освободиться от Люси, но оказалось, что женщина обладает невероятной силой, она пригвоздила его к полу и продолжала прижиматься губами к его груди. Сердце Тимоти дрогнуло. Он попытался закричать, но не смог вздохнуть. Тело дергалось, сотрясалось в конвульсиях, деревенело, пока боль, словно рука злого Бога, держала его, крутила, выжимала, рвала на куски и увлекала в темноту.
Тимоти вышел из тьмы и вошел в мир, где, казалось, царили вечные сумерки. Он видел предметы, казавшиеся знакомыми, но не находил в них смысла. Он сознавал, где находится, но это не имело значения. Ему было все равно. Женщина, которая была с ним, ушла. Он попытался вспомнить ее имя, но не смог.
Лишь одно имя вертелось у него в голове, и он произнес его шепотом:
— Мина…
Он знал ее, хотя никогда не видел. У нее были прекрасные янтарные глаза.
— Приди ко мне, — велела Мина. — Мой Повелитель Чемош нуждается в тебе.
— Я приду, — пообещал Тимоти. — Где мне тебя искать?
— Иди по дороге на восход.
— Ты хочешь, чтобы я ушел из дому? Нет, я не могу…
Боль ошеломила Тимоти, жуткая боль, похожая на агонию — вестницу близкой смерти.
— Пойдешь по дороге на восход, — повторила Мина.
— Я приду! — выдохнул он, и боль ослабела.
— Приведи мне учеников, — велела она. — Передай другим дар, который получил сам. Ты никогда не умрешь, Тимоти. Ты никогда не состаришься. Ты никогда не узнаешь страха. Передай другим этот дар.
Лицо жены всплыло у него в памяти. Тимоти смутно сознавал, что не хочет этого делать, что он причинит Герде ужасную боль, если поступит так. Он не станет…
Боль разрывала его, сгибала, выкручивала.
— Я все сделаю, Мина! — простонал он. — Сделаю!
Тимоти пошел домой, к семье. Ребенок спал в колыбели сладким послеобеденным сном. Тимоти не обратил на малыша внимания. Он не помнил, что у него есть сын. Ему было на это наплевать. Он видел только жену и слышал один-единственный голос, голос Мины, который приказывал: «Приведи ее…»
— Дорогой! — воскликнула Герда радостно, но в то же время удивленно. — Почему ты дома? В разгар дня?
— Я пришел домой, чтобы побыть с тобой, любовь моя, — ответил Тимоти. Он обнял ее и поцеловал. — Пойдем в постель, жена.
— Тим! — Герда засмеялась и попыталась полушутя оттолкнуть его. — День же на дворе!
— Какая разница? — Он целовал ее, ласкал и чувствовал, как она тает от его прикосновений.
Герда сделала последнюю слабую попытку запротестовать:
— Ребенок…
— Он спит. Идем. — Тимоти опустился вместе с женой на кровать. — Позволь мне доказать, что я люблю тебя!
— Я знаю, что ты меня любишь, — сказала Герда, прижалась к мужу и начала отвечать на его поцелуи.
Потом принялась расшнуровывать его куртку, но он перехватил ее руки.
— Только ты должна сделать кое-что, чтобы доказать, что тоже любишь меня, жена. Недавно я сделался последователем Бога Чемоша. И я хочу, чтобы ты разделила со мной ту радость, которую я обрел, поклоняясь этому Богу.
— Ну конечно, дорогой муженек, как ты захочешь, — согласилась Герда. — Но я совсем ничего не понимаю в Богах. Что за Бог этот Чемош?
— Бог вечной жизни, — ответил Тимоти. — Ты поклянешься ему в верности?
— Ради тебя я сделаю все, что угодно, дорогой.
Он раскрыл было рот, собираясь сказать что-то, но потом передумал. Она чувствовала, что в душе его идет какая-то борьба. Лицо Тимоти кривилось от боли.
— Что случилось? — спросила Герда встревоженно.
— Ничего! — выдохнул он. — Ногу судорогой свело. Вот и все. Повтори за мной: «Я клянусь в верности Чемошу».