Сага о Первом всаднике. Время проснуться дракону
Шрифт:
Пока друзья обходили по кругу затон, она успела доскакать до лодочных мостков, и подняться на общую дорогу. Там они и встретились.
Девчонка оказалась довольно высокой, всего на чуточку ниже Корра и не успевшего еще до конца вытянуться его – Ли. Правда, чересчур худощавой, но гибкой и изящной. Лица ее полностью было не видно из-за свисающих на него пучков травы. Только точеный подбородок, резные пухлые губки насмешливого рта, да остренький кончик носа – вот все, что удавалось разглядеть
Несмотря на затаившуюся обиду, от ее резкого высказывания, выставившего Ли полным дураком в глазах друзей, что-то в этой девице его ужасно привлекало. Вообще… его чувства пошли в разброд – необъяснимая радость и облегчение, охватили его, когда девчонка стремительно взлетела по склону и нарисовалась у них на пути.
Чего вдруг? Чужая, дерзкая, даже нахальная… но, бросив взгляд на ее лицо и поняв, что оно наполовину прикрыто, Ли посетило просто непреодолимое желание увидеть ее глаза. И до того сильное, что он, не совладав с собой, непроизвольно ступил вниз с тропы, чтоб заглянуть под растрепанный веник, который был у нее вместо венка.
И он заглянул… сердце его захолонуло, пропустив пару–тройку ударов: глаза были, как первые березовые листики весной, сквозь которые просвечивает солнышко – нежно зеленые, прозрачные и теплые…
А после этого стало еще хуже! Захотелось взять девчонку за руку и подержаться, а может и не за руку…
«Тьфу ты, что за гадости лезут в голову?!»
От наваждения Ли спас голос Тая, снисходительно прогудевший сверху:
– Зовут-то тебя как, дитё? – спросил он чересчур «вумную» девицу, мягко поглядывая на нее с высоты своего роста, как на расшалившуюся малышку.
– Льняна, господин, – смиренным голоском ответила та.
«Знать действительно «вумная»… раз так быстро сориентировалась – кому можно хамнуть, а кому не стоит и пытаться…» – подумал Ли, вроде как даже с завистью – сам-то он до сих пор не научился сдерживать свои порывы.
– Ты из деревни? – спросил девушку Вик.
– Не совсем. Я с мамой и бабушкой в доме живу, что в полуверсте от села на опушке леса стоит, – ответила та и пошла по тропе вперед, окруженная с двух сторон Таем и Виком.
Дорожка, по которой они двинулись, действительно, как и сказывал дин Гульш, была широка и хорошо утоптана. Так что, втроем можно было идти, свободно, не толкаясь. Но вот им с Корром места уже не хватало и пришлось топать за ними следом, еле–еле слыша их разговор.
– Вы живете на большом валу, за оврагом? А не боитесь, что так близко к Дриадову Лесу? – спросил заинтересованно Виктор.
– Да мы, вообще – смелые! Глядя на меня, разве не заметили? – в ответе девчонки опять послышалась насмешка.
– А почему тропа так странно расположена – посредь Вала? А не поверху его… и не понизу – вдоль? – задал вопрос уже Тай.
– А поверху вал неровный – там пробовали ходить, но тропу, то дождем размоет, то суховеем выдует. А если понизу, то весенней водой топит. Здесь же, посередине, видно уступ каменный проходит, и тропа не проседает – она тут давно…
«Вот ведь, с Таем-то опять без издевки, по человечески, разговаривает…» – как-то тоскливо, про себя заметил Ли. А он и сунуться боится – опять, чей поди, высмеет… коза драная!
Тут верхушка вала, высокой травой и кустарником нависающая над их головами, начала спускаться, и через десяток саженей сошла совсем на нет – прямо к тропе, по которой они шли. А в образовавшейся прорехе стали видны дощатый мостик через овраг, ступени вверх, выложенные камешками, и, в отдалении, крытая дранкой двускатная крыша.
– Ну вот, я почти дома. Думаю вас не надо дальше провожать – не заблудитесь…– резные губки опять сложились в улыбку. Но, как ни странно, в этот раз не насмешливую, а вполне дружелюбную:
– Счастливого вам дня! Еще увидимся, наверное. А ты, – она повернулась лицом к Лиону и ткнула в него пальчиком, – не вздумай молока свежего напиться, а то точно… того… это самое все-таки произойдет! – и опять рассмеявшись, развернулась и направилась по боковой тропке к мостику.
Все, кроме Ли – понятное дело, тоже хохотнули и сказав девчонке «Пока!», направились дальше в деревню.
А он плелся опять в хвосте, и чувствовал, почему-то, не радость, от расставания с наглой девицей, а ощущал себя щенком побитым, которого хозяйка прогнала…
От поворота к лесному домику большое село было уже видно, как на ладони. Высокие дома, сильно приподнятые над землей на добротных каменных основаниях, с большими деревянными помостами, скорее похожими на лодочный причал, чем на обычное крыльцо, и соединенные меж собой рядами врытых в землю деревянных столбов.
– Похоже, половодье их регулярно топит, а они мостки меж домов стелют… – предположил Корр, придирчиво разглядывая сверху странные двухрядья деревянных стоек, тянущихся по всему селу.
Меж тем, они подошли к развилке, где их дорога раздваивалась, и второй, не менее утоптанной тропой, спускалась вниз на единственную, как во многих деревнях, улицу.
Крайний большой дом привлекал внимание висевшей прямо на углу вывеской, где без большой претензии на искусство были намалеваны бутыль и каравай хлеба. Вот и трактир.
Поднявшись на высокий лодочный настил, традиционно служивший в этой деревне крыльцом, они вошли в широко распахнутую, прикрытую лишь занавеской из редкой ткани, дверь.