Сага о викинге: Викинг. Белый волк. Кровь Севера
Шрифт:
Я принял решение, но огласить его не успел.
Любая непогода рано или поздно кончается. Эта унялась за четыре дня.
А когда она унялась, у нас появились гости.
Глава двадцать седьмая,
в которой предприимчивость и отвага побеждают грубое превосходство в силе
А дело было так. Один из недобитков Гицура Жадины добрался до одного из ярлов конунга Харека, уполномоченного «держать» соседнюю территорию.
Уж
Прибыл, остановился на дистанции, далекой для прицельного выстрела, и затрубил в рог.
Типа, Змей Горыныч, выходи на честный бой!
«Змей Горыныч» вышел. Весь. О трех головах. Моей, Стенульфа и Свартхёвди.
Ярл, красавец-мужчина (суровая рожа а-ля Дольф Лундгрен, в плечах – косая сажень, запакованная в кольчугу, надетую поверх меховой куртки), забавно смотрелся на мохнатой лошадке размером с крупного осла.
С ярлом на переговоры вышли (пешком) еще двое: безусый паренек (надо полагать, сын) и звероватого вида датчанин с двумя мечами.
– О! – грубо нарушив субординацию, гаркнул звероватый. – Отец мой Каменный Волк! Ты ли это?
– Можешь потрогать! – проворчал дедушка Стенульф. И, обращаясь к нам: – Эту волосатую дубину звать Хавгрим Палица. Если есть в Датской Марке кормчий, способный выдуть в одно рыло бочонок эля, то это он.
Ярл громко откашлялся. С намеком. Типа, не забыли ли уважаемые собеседники, кто тут главный?
– А! – сообразил Хавгрим. – Торкель, перед тобой – мой названый отец хёвдинг Стенульф, сын Асгейра, которого еще называют Отцом версерков с Сёлунда. А это, значит, Торкель-ярл. Славный и благородный.
Славный и благородный ярл спешился (это было нетрудно, учитывая габариты его коня) и с важностью, подобающей облеченному властью, выдал вельможное «Здрасте».
– Слыхал о тебе, – уронил он, надувшись от спеси, аки сексуально озабоченный породистый голубь. – Кому служишь ныне?
Взгляд, которым одарил ярла дедушка, яви он его с киноэкрана, сделал бы Стенульфа звездой первой величины. Так смотрит фермерша на собственноручно выкормленного петуха, который вдруг человеческим голосом требует финансовый отчет по курятнику за последний квартал.
Ярл забеспокоился. То, что за его спиной – полторы сотни обученных и хорошо экипированных вояк, как-то враз поубавило значение. Берсерк, он и по жизни берсерк. По крайней мере так здесь принято считать. А Папа берсерков – это должно быть нечто совершенно невообразимое. Замес инеистого великана с бешеной лисицей.
Кроме того, рядом со Стенульфом стоял Медвежонок – со свежим «волчьим» тату на волосатой лапе. И я, пусть маленький, но круто прикинутый боевик с дорогущим оружием и росписью «от Хрёрека Сокола» на одежке.
А рядом с ярлом – Дубина-Хавгрим, родич Стенульфа (как это неудачно!), и молоденький сынок ярла, который был скорее минусом, чем плюсом, в случае скоротечного
– Кому я служу? – процедил через губу Каменный Волк. – А ты угадай, Торкель-ярл!
– Я не гадалка, – буркнул ярл. – Если ты из Сёлунда, то, думаю, служишь ты Рагнару-ярлу.
– Ты плохо подумал, – Стенульф усмехнулся, продемонстрировав желтые, но всё еще крепкие зубы. – Попробуй еще раз.
Молоденький ярленыш уставился на грозного дедушку разинув рот.
– Ам! – рявкнул Стенульф, ляскнув зубами.
Парнишка дернулся, но тут же взял себя в руки и напыжился, став еще больше похожим на папу. Вернее, на дружеский шарж на него.
Ярл глядел поверх наших голов, пытаясь высмотреть, что там – на подворье? А что, если за забором – кто-то серьезный? Например, Хрёрек Сокол со своим хирдом?
Знал бы он, что по ту сторону – одни бабы да трэли…
– Один, – не дождавшись ответа, проворчал Стенульф. – Вот кому я служу. Где ты был, когда творилось беззаконие, Торкель-ярл? И что тебе надо здесь сейчас, когда волей богов Закон восстановлен?
– А я слыхал другое, – видимо, ярлу очень не хотелось отправляться восвояси. Но наезжать, не имея полного расклада сил, он побаивался.
Мне было немного не по себе. Я-то знал, что за нашей спиной нет ни роты автоматчиков, ни даже полусотни дренгов-копейщиков. Однако, чем больше я беспокоился, тем активнее делал физиономию кирпичом. Правда, так естественно и грозно, как у Медвежонка, у меня не получалось. Свартхёвди выглядел просто жутко. «Школа молодого берсерка» наложила на его простую грубоватую физиономию трудно описываемый отпечаток с трудом сдерживаемого зверства. Он был похож на льва, которого удерживает от прыжка лишь хлипкий хлыст и могучая воля укротителя. Чуть ослабнет «поводок», и лев прыгнет… В общем, они с дедушкой: два сапога – пара.
– Тебя обманули, – голос Стенульфа был больше похож на рычание зверя. – Кто это сделал?
– Неважно. Мне сказали, что один из людей покойного ярла по имени Торд Болтун убил его вдову и завладел фюльком. Я хочу его видеть.
– Твое желание можно осуществить, – согласился Стенульф. – Я не родич ему и возражать не стану. Но тебе придется самому выкапывать его обгорелые кости.
– Он мертв? Кто его убил?
– Я, – небрежно уронил Стенульф. – Что еще ты хочешь знать?
– Вдова ярла…
– Она жива. И сыновья ярла – тоже. Ты удовлетворен? Или мне поклясться?
– Я тебе верю! – без промедления ответил ярл.
– Тогда возвращайся домой.
– Мои воины были в пути с самого рассвета, – заявил ярл. – Они устали и проголодались.
– Полдня в пути – и уже устали? – Стенульф хмыкнул. – Твои воины изнежены, как румлянская рабыня для мужских утех.
Ярл побагровел. В словесной дуэли он проиграл еще одно очко.
– Мы торопились, – пробурчал он. – И у нас нет с собой достаточного запаса пищи.