Сага о викинге: Викинг. Белый волк. Кровь Севера

Мазин Александр Владимирович

Вот именно это я и имею в виду.

Глава двадцатая,

в которой выясняется, что уверенность в собственном превосходстве и расположении Всевышнего еще не гарантия победы

О французском короле я был лучшего мнения. Идиотская идея разделить войско – восторжествовала.

Отчасти мне была понятна французская самонадеянность. Регулярная армия – против каких-то дикарей-язычников.

Да еще превосходство в численности изрядное.

В Париж

подтянулись кое-какие резервы. Вассальные графы-бароны, прослышавшие о богатствах, которые нахапали норманы, решили поучаствовать в общем празднике. Опять-таки Бог, несомненно, на стороне франков. Ну да, эти морские разбойники захватили пару-тройку городов, но как можно сравнивать местные гарнизоны с настоящим войском?

Пока армия короля готовилась к победе, норманы грабили окрестности Парижа. И активно торговали элитными пленными. Франки не жадничали – выкупали. Надо полагать, рассчитывали всё вернуть после победы.

Настроение в столице было приподнятое. В успехе никто не сомневался. Франкские шевалье, еще не убившие ни одного викинга, авансом купались в славе. Мои «друзья» во главе с беллаторе Арманом всерьез прикидывали будущие дивиденды. В общем, христианское французское воинство не слишком отличалось от языческого скандинавского. И те и другие были мастаки насчет дележки виртуальной медвежьей шкуры.

Но шансов у последних было несомненно больше.

Еще и потому, что у норманов в ближайшем окружении Карла имелся шпион. Я.

А я был необычайно доволен собой. Что ни говори, а вероятность моего успешного внедрения была невелика. Мое внешнее сходство с беллаторе Жофруа открывало мне доступ в Париж, но в мои планы не входила активная жизнедеятельность. Я намеревался играть роль тяжелобольного инвалида, а тут всё так лихо закрутилось.

Если по уму: мне сейчас надо валить.

Открыть в одиночку охраняемые ворота города, всё равно какие, – задача нерешаемая.

Искать союзников? А как?

Нет, в городе наверняка немало народу, готового на всё за хорошие бабки. Но как прикажете этот народ искать?

Спуститься на городское «дно» с мешком серебра?

Так и насмерть утонуть можно.

У меня нет возможности зарыться в какую-нибудь нору и действовать осмотрительно и неторопливо. А чем дольше я нахожусь среди людей, знавших Жофруа де Мота, тем больше вероятность моего разоблачения. Склонен думать: меня до сих пор никто не раскусил лишь потому, что подобное никому в голову не могло прийти. Кто здесь мог представить, что место беллаторе Жофруа может занять подменыш? Если не принимать во внимание разные сказки о ведьмах и троллях, здесь подобное просто не практикуется. Надеть на себя чужие тряпки и обмануть стражу? Да запросто! А сыграть чужую роль, причем роль человека, хорошо известного обществу? Абсурд!

Чем дольше я думал над самой идеей моего внедрения, тем яснее понимал, насколько мне повезло. Каким местом я сам думал, когда соглашался?

Хотя нет, моя наглость как раз вполне понятна.

Я ведь и сам что-то типа подменыша. И вон как преуспел. Отсюда и наглость. И уверенность в том, что всё получится. Как всегда.

Тем более, мы целую неделю, пока ехали к Рагнару, выдавали себя за шевалье…

«Вали из города! – говорил мне разум. – Сейчас – самое время! Ты принесешь Рагнару весть о глупом плане короля разделить армию! Разве этого мало? Хватит испытывать свою удачу!»

Но доводам разума я не внял.

Мне очень нравился мой отпуск в Париже. И я собирался задержаться здесь еще на пару дней.

В конце концов я могу покинуть город в любую минуту. Десятки свободных вояк покидали Париж, недовольные королевской политикой. Другие вояки прибывали в город, чтобы поискать славы и денег. Была у меня даже мысль: замаскировать десятка три викингов под франков и тайком провести в Париж. При условии, что их будет возглавлять самый настоящий беллаторе, эта задача – ничуть не сложнее моего внедрения. Зато с такой командой я бы наверняка сумел захватить ворота…

Вопрос: а хочу ли я это сделать?

Ответ: нет.

Я совершенно точно не желаю, чтобы викинги вошли в Париж.

И буду очень доволен, если сумею уговорить короля откупиться. Как это было под Анжером. Я буду очень-очень доволен, потому что, согласитесь, спасти от резни целую столицу Франции – это круто!

Вот только как уболтать короля, если ты принял обет молчания?

– В общем, так, Вихорёк, – напутствовал я своего оруженосца. – Твоя задача – сообщить нашим, чтобы порадовали конунга. Ему не придется штурмовать Париж. Король намерен атаковать сам. Причем двумя армиями, по обоим берегам Сены. Начнут завтра-послезавтра. Дальше Рагнар сам разберется. И постарайся, малыш, чтобы тебя не убили.

– Не сомневайтесь, мой господин. Я всё сделаю.

– Двигай! – Я хлопнул лошадку по крупу, и Вихорёк галопом догнал группу парламентеров с выбеленным щитом на палке, в данном случае вполне заменявшим атрибутику герольда.

Лошадка под Вихорьком была из моей конюшни. Сама конюшня располагалась за пару улиц от моей резиденции. Это была конюшня графа Парижского, у которого Жофруа арендовал полдюжины стойл. Псарня была подальше. В соседнем квартале. Там же – любимые охотничьи птицы Жофруа де Мота.

Я туда не совался. Хоть и говорят, что охотничьи псы преданы тому, кто их на охоту водит, но мало ли…

А вот в конюшню заглянул. Любимый боевой жеребец Жофруа погиб на поле брани вместе с хозяином. В депозите осталось пять лошадок. Четыре – для общих нужд, пятый – молодой рыцарский конь, купленный беллаторе сравнительно недавно. Я попытался наладить с ним контакт с помощью фруктовой взятки. Жеребец отнесся к подачке благосклонно. Глядишь, договоримся. Лошади ничуть не глупее собак. А рыцарские вдобавок отличаются исключительной преданностью хозяину. У меня была возможность в этом убедиться, когда мы «осваивали» трофейных коней.