Сага о Волсунгах
Шрифт:
ХL. Разговор Атли с Гудрун
Думал теперь Атли-конунг, что одержал великую победу, и сказал Гудрун не без насмешки и словно хвастаясь:
– Гудрун, – сказал он, – потеряла ты теперь своих братьев, и сама ты в том виновата.
Она отвечает:
– Любо тебе хвалиться предо мною этим убийством; но может статься, что раскаешься ты, когда увидишь, что за этим последует: а будет это наследие долго сохраняться, но слаще не станет; и не знать тебе блага, пока я жива.
Он отвечает:
– Давай помиримся, и дам я тебе виру
Она отвечает:
– Долго была я неуживчивой и стояла на своем, пока жив был Хогни; и никогда бы тебе не отплатить мне за братьев моих так, как мне бы хотелось, но часто смиряет нас, женщин, ваше могущество. Вот умерли все мои родичи, и теперь ты один надо мною властен. Принимаю я твое условие, и устроим мы большой пир: хочу я справить тризну по братьям своим да и по твоим родичам.
Стала она на словах ласкова, но иное под этим скрывалось. Он дал себя уговорить и поверил ее речам, когда она притворилась, что все принимает легко. Вот справляет Гудрун тризну по братьям, а Атли-конунг – по своим людям, и пируют они с большим великолепием. Думает Гудрун о своих невзгодах, а сама выжидает, как бы учинить конунгу великий позор. И под вечер взяла она сыновей своих от Атли-конунга, когда они играли на помосте; мальчики те удивились и спросили, чего она от них хочет. Она отвечает:
– Не спрашивайте. Умрете вы оба.
Они ответили:
– Властна ты учинить над детьми своими, что хочешь, никто не смеет запретить тебе, но стыдно тебе так поступать.
Тут она перерезала им горло. Конунг тот спросил, где его сыновья. Гудрун отвечает:
– Могу тебе сказать и повеселить твое сердце. Ты учинил нам великую обиду, умертвил моих братьев; а теперь выслушай мои слова: потерял ты сыновей своих – и вот черепа их, превращенные в чаши, и сам ты пил их кровь, с вином смешанную; а затем взяла я сердца их и поджарила на вертеле, и ты их съел.
– Свиреп твой дух, раз убила ты своих сыновей и дала мне поесть их мяса, и мало времени оставляешь ты между двумя злодействами.
Гудрун говорит:
– Хотела бы я нанести тебе великий позор, но всякого зла мало для такого конунга, как ты.
Конунг молвил:
– Так ты поступила, что люди не знают тому примера, и много безумства в такой жестокости, и заслужила ты, чтоб тебя сожгли на костре или камнями прогнали в Хел, и нашла бы ты тогда то, чего искала.
Она отвечает:
– Прибереги это для себя; а я приму другую смерть.
Так говорили они друг другу многие злобные речи. После Хогни остался сын по имени Нифлунг. Он таил великий гнев против Атли-конунга и поведал Гудрун, что хочет отомстить за отца. Она обрадовалась, и стали они совещаться. Она сказала, что большая была бы удача, если бы это свершилось.
И под вечер конунг напился и отошел ко сну. А когда он започивал, вошли к нему Гудрун и сын Хогни. Гудрун взяла меч и пронзила грудь Атли-конунга: так учинили они вдвоем, она и сын Хогни. Атли-конунг пробудился раненый и молвил:
– Тут уж не нужно ни перевязок, ни ухода. Но кто совершил надо мной это злодейство?
Гудрун говорит:
– Есть тут доля моей вины, да еще сына Хогни.
Атли-конунг молвил:
– Негоже тебе так поступать, хоть и есть за мной кое-какая вина; ведь все же была ты выдана за меня с согласия рода, и дал я за тебя вено, тридцать добрых рыцарей и столько же дев и много другого люда, а тебе все казалось, что мало тебя почтили, раз не можешь ты сама государить над всеми владениями Будли-конунга, и часто доводила ты свекровь свою до слез.
Гудрун молвила:
– Много ты наговорил неправды: никогда я об этом не думала. Но часто бывала я неприветлива, и не мало тут твоей вины. Не раз бывали на дворе твоем побоища, и бились между собой родные и присные и враждовали друг с другом. Куда лучше жилось нам, когда была я за Сигурдом: убивали мы конунгов и владели их добром и давали защиту всем, кто просил. И хофдинги приходили к нам на поклон и, кто хотел, того мы обогащали. Затем потеряла я его, но не так еще тяжко было называться вдовою: хуже всего, что тебе я досталась, после того как владела я славнейшим конунгом. Ведь ни разу не вернулся ты с войны непобежденным.
Атли-конунг отвечает:
– Неправда это! Но от таких речей не будет лучше ни мне ни тебе, и оба мы пострадаем. Теперь же поступи со мною, как подобает, и вели обрядить тело мое с честью.
Она говорит:
– Это я сделаю: велю вырыть тебе почетную могилу и вытесать из камня пристойную гробницу и завернуть тебя в роскошные ткани и приготовить все, что подобает.
После этого он умер, а она сделала, как обещала; а затем приказала зажечь палату. А когда гридь проснулась со страхом, то не захотели люди терпеть ожогов и поубивали себя сами и так погибли. И завершился век Атли-конунга и всех гридней его. Гудрун тоже не хотела жить после таких деяний, но еще не настал ее последний день.
Сказывают люди, что Волсунги и Гьюкунги были прегордыми и властными вождями, и то же находим мы во всех старинных песнях. И завершилась, таким образом, эта усобица на давних этих деяниях.
XLI. О Гудрун
Гудрун родила от Сигурда дочь по имени Сванхилд; была она всех женщин краше, и глаза у нее были блестящие, как у отца, так что редко кто осмеливался заглянуть ей под брови. Возвышалась она красою своею над прочими женами, как солнце над прочими звездами.
Однажды Гудрун пошла к морю и набрала камней за пазуху, и вошла в море, и хотела утопиться. Тогда подняли ее высокие волны и понесли по морю, и поплыла она с их помощью, пока не прибыла к замку Йонакра-конунга. Он был могучий король и многодружинный. Взял он за себя Гудрун. Дети их были: Хамди, Сорли и Эрп. Там воспитали и Сванхилд.
ХLII. Выдана Сванхилд и растоптана конскими копытами насмерть
Йормунреком звался некий конунг. Был он могучим конунгом в те времена. Сын его звался Рандвер. Конунг позвал сына на беседу и молвил: