Сага о йомсвикингах
Шрифт:
Никто в войске Свейна и Пальнатоки, кроме самого Пальнатоки, не знал, что конунг мертв. А Пальнатоки делал вид, будто ничего не случилось, и никому не рассказал об этом. Потом стал говорить Свейн, и сказал своему воспитателю:
– Я прошу тебя, воспитатель, дать мне совет, как нам лучше поступить в нынешнем положении.
Пальнатоки ответил:
– Нельзя медлить с решением. Нам надо подняться на ваши корабли, отвязать их друг от друга и прикрепить на нос каждого из них якоря. Надо зажечь огонь под шатрами, потому что очень темно. Потом мы поплывем прямо на корабли конунга и будем грести изо всех сил, так как я не
Они сделали так, как посоветовал Пальнатоки, и направили свои корабли прямо на строй вражеских кораблей. При этом три шняки конунга потонули от столкновения с ними, и только те люди, что умели плавать, выбрались на берег. А Пальнатоки и Свейн в этом месте вырвались из гавани со всеми своими кораблями. Они плыли, пока не соединились с кораблями, что привел сюда Пальнатоки.
Утром, когда рассвело, они напали на войско конунга и тут оказалось, что конунг мертв. Пальнатоки сказал:
– Мы предлагаем вам самим сделать выбор: или вы сразитесь с нами, и судьба решит, кто из нас одержит верх, или все люди Харальда-конунга должны принести клятву верности моему воспитаннику Свейну и объявить его конунгом надо всей Данией.
Люди конунга собрались на совет и единодушно решили признать Свейна конунгом и не сражаться с ним. Потом они пришли к Пальнатоки и передали ему свое решение. После этого все, кто там был, принесли Свейну клятву верности. Затем Пальнатоки и Свейн вместе объехали Данию, и куда бы они ни приезжали, Пальнатоки созывал местный тинг. И когда они все объехали, Свейн был провозглашен конунгом надо всей Данией и всеми землями, какие были под властью датского конунга.
После того как Свейн стал конунгом, он решил, что должен, по обычаю конунгов, справить тризну по своему отцу до наступления зимы. Он хотел, не теряя времени, устроить пир и первым делом пригласил на него своего воспитателя Пальнатоки и жителей Фьона, его родичей и друзей. Но Пальнатоки ответил, что не может приехать на этот пир до начала зимы.
– До меня дошла весть, которая кажется мне важной, – сказал он. – Мой тесть Стевнир, ярл Бретланда, умер, и я должен отправиться туда, потому что мне нужно принять эту страну под свою власть как его наследнику.
После того как Пальнатоки отказался приехать на этот пир, конунг отменил тризну, так как он хотел больше всего на свете, чтобы его воспитатель там был.
О Пальнатоки
Осенью Пальнатоки отправился в путь со своими кораблями. Перед отъездом он передал своему сыну Аки усадьбу на Фьоне и все, что ему там принадлежало. Прежде чем расстаться со Свейном-конунгом, он просил его позаботиться о своем сыне. Конунг пообещал Пальнатоки сделать все, что сможет, и сдержал свое обещание. После этого Пальнатоки отправился в путь, приплыл в Бретланд и стал править той страной, где прежде правили его тесть Стевнир с Бьёрном Бретландцем.
На следующий год летом Свейн-конунг послал в Бретланд к Пальнатоки своих людей. Он звал его приехать на пир и привезти с собой столько людей, сколько пожелает, потому что конунг собирался справить тризну по своему отцу. Посланных было двенадцать человек, и вначале им показалось, что Пальнатоки намерен приехать. Он ответил, что благодарит конунга за приглашение. Потом он сказал:
– Только сейчас меня одолел недуг, и я думаю, что не смогу приехать в этом году. Кроме того, мне теперь трудно уехать из своей страны, где у меня много всяких забот.
Так он снова стал уклоняться от поездки под
Конунг велел той осенью отменить тризну. Прошли зима и лето, и Свейн уже не мог считать себя достойным конунгом, если не справит тризну до наступления зимы. На этот раз он решил добиться своего. Он снова послал тех же двенадцать людей к своему воспитателю Пальнатоки, чтобы звать того на пир, и велел передать, что очень разгневается, если тот не приедет. В ответ Пальнатоки велел послам конунга возвращаться назад и передать конунгу, чтобы тот готовил такой пышный пир, какой только сможет. Он пообещал, что осенью приедет на тризну.
Послы конунга отправились назад и сообщили, что Пальнатоки собирается приехать. Конунг стал готовиться к тризне. Этот пир должен был превзойти все другие во всех отношениях – как множеством всевозможных угощений, так и множеством гостей. Но когда все было готово и съехались приглашенные, Пальнатоки так и не появился. Прошла большая часть дня, а вечером гости отправились в палаты пировать и сели на отведенные им места.
Говорят, что конунг велел приготовить места для сотни человек на нижней скамье, начиная от почетного места по направлению ко входу. Туда он намеревался усадить Пальнатоки и его спутников. Гости решили, что Пальнатоки задержался, и сели бражничать.
Теперь надо рассказать о Пальнатоки. Он собрался в путь с Бьёрном Бретландцем. У них было три корабля и сотня людей. Половина из них были датчане, а другая половина бретландцы. Они плыли, пока не достигли Дании. Вечером они подошли к гавани Свейна-конунга и бросили якорь там, где, как им показалось, было глубже. Погода стояла хорошая. Они развернули свои корабли носами в открытое море и вставили весла в уключины, чтобы сразу взяться за них, если придется спешить.
После этого они сошли на берег и отправились к конунгу. Когда они пришли туда, гости уже бражничали. Был первый вечер тризны. Пальнатоки вместе со своими людьми вошел в палаты, предстал перед конунгом и приветствовал его. Конунг ответил ему благосклонно и указал места ему и его людям.
Они сели за стол и стали бражничать и веселиться. Рассказывают, что спустя некоторое время Фьёльнир повернулся к конунгу и стал что-то тихо ему говорить. Лицо у конунга изменилось. Оно покраснело и распухло. Был человек по имени Арнодд. Он был конунгов свечник и стоял перед его столом. Фьёльнир дал ему в руки стрелу. Потом он велел этому слуге пройти по палатам и показывать эту стрелу каждому, кто там сидел, – не признает ли кто ее своей. Арнодд сделал так, как ему приказал Фьёльнир. Сперва он пошел в глубь палат от престола конунга и показывал стрелу каждому из гостей, но ее никто не признал. То же самое повторилось, когда он пошел вдоль нижней скамьи. Наконец он оказался перед Пальнатоки и спросил, не признает ли тот стрелу. Пальнатоки ответил:
– Как же мне не признать свою стрелу? Дай ее мне, она моя.
В палатах была тишина. Все слушали, не признает ли кто стрелу. Тогда заговорил конунг и спросил:
– Когда, Пальнатоки, ты выпустил эту стрелу в последний раз?
Пальнатоки ответил:
– Много раз я выполнял твои желания, воспитанник, и если ты думаешь, что это придаст тебе больше чести, я расскажу тебе об этом при всех, и не стану с тобой уединяться. Я должен сообщить тебе это. Я расстался с ней, конунг, когда вложил ее в тетиву и выстрелил в зад твоему отцу. Она пронзила его насквозь и вышла через рот.