Сага об орке. Дебютант-киднеппер
Шрифт:
Всё, сейчас свет от фонаря упадет на мою рожу, меня разглядят… и какой-нибудь лучник, что наверняка притаился где-то там, за зубцами стены поставит точку в моей эпопее.
Ожидание хуже пытки! И я сам шагнул в круг света.
Человек не отшатнулся, не заверещал что-нибудь про «Убейте орка» или «Нечистая!», не стал чертить меня кругом Спасителя. Нет.
– Вы… не люди? – кажется, его голос всё же дрогнул.
Наверно, чтоб лучше видеть человек откинул капюшон. Старик. Высохшие, почти изможденные черты лица, совершенно седые, длинные волосы. В распахнувшемся вороте грубого плаща – здоровенный знак Спасителя: перечеркнутый круг, а на лице пронзительные, несмотря на возраст ясные глаза.
– Мы… гоблины, отец, – безумная идея пришла вдруг в голову. – И мы искали, где бы нам узнать о Спасителе.
***
Лицо монаха озарилось. Лучезарная улыбка стерла остатки тревоги, до того таившейся в уголках глаз.
– Вы приплыли услышать слово Спасителя?! Да… как же я рад! Проходи, проходи внутрь, путник-гоблин, зови своих товарищей… Вы наверно устали и замерзли? Мы монахи-пуртоверинцы 2 живем скромно, но Спаситель заповедал заботится о любой твари Создателя, нуждающейся в помощи, кем бы она ни была.
2
Porte ouverte (франц) – если верить переводчику так по-французски пишется «открытая дверь». Отсылка к французскому LaTrappe (дверь, люк) – название монастыря, давшего имя наиболее строгому ответвлению ордена цистерцианцев: траппистам.
Из меня как будто выдернули стержень. Неужели? Неужели мы нашли место, где сможем обогреться у огня, поесть горячего и не думать переживет ли корабль встречу с очередной волной?
Я вскинул руку.
– Подожди отец, я должен оповестить друзей. Здесь только я говорю по-человечески.
Повернулся. Два десятка пар глаз на изможденных лицах уставились на меня. Большинство – с нескрываемой надеждой. Некоторые – деланно-равнодушные, но это только маска. Сигмунд и Фритьеф выжидательно-настороженно. И лишь выражения глаз Болли я не смог прочесть.
– Это монастырь… – начал я.
На лицах гамма чувств.
– Сигмунд! – Болли крутанулся к брату, – Его надо захватить! Переждем зиму за стенами!
– Ты несешь чушь! – оборвал его Фритьеф, – В монастырях охрана не хуже, чем в замках! Только дернемся, сразу все ляжем. Уходить надо, Сигмунд.
– Сигмунд, это наш шанс пережить зиму!
– Сигмунд, не слушай его, мы сейчас не в состоянии!
Сигмунд жестом оборвал пререкания.
– Рассказывай Асгейр, ты же о чем-то говорил с этим … человеком.
– Как я уже сказал, это – монастырь. И я сказал … – на миг замялся, не зная, как отреагируют на мою самодеятельность, – что мы гоблины.
У половины моих «коллег по опасному бизнесу» вытянулись лица
– Я сказал, что мы торговцы. И что мы … то есть я… искал кто б рассказал о Спасителе.
– Ах ты! … – чуть не набросился на меня Болли, но был прерван братом
– Зачем ты так сказал?
– Ну… я подумал, что, если я претворюсь, что хочу принять веру в их бога… – облизал пересохшие губы, – они не станут на нас нападать… – добавил поспешно, – по крайней мере сейчас, пока мы не в состоянии держать оружие. Люди повсюду стараются насадить веру в своего Спасителя, и … – я придумывал на ходу, – и они обрадуются… вернее не захотят упустить шанс приобщить к своей вере таких инородцев как гоблины. Кстати! Гоблинами я нас назвал потому, что к ним они не должны питать такой ненависти как к нам… Монах обещал дать нам теплый кров и накормить горячим…
– Хм… – Сигмунд в задумчивости повернулся к Фритьефу, – Что скажешь, старый друг?
Фритьеф погонял желваки, почесал подбородок
– А пацан-то, пожалуй, прав, – наконец выдал ветеран, – так мы сохраним наши жизни, а если удастся договориться… – он поднял задумчивый взгляд на меня, – может получиться и зиму пережить на этом острове.
– Да о чем вы говорите? Вы решили предать наших богов?! – взъярился Болли.
Он дернулся было к Сигмунду, потом на пирс, обратно… Наконец, Болли развернулся лицом к замершим на рундуках парням.
– Братья орки! Да что же это такое?! Неужели мы отвернемся от нашего отца Одина?! Неужели мы предадим триждырожденного Тора? Как мы будем в глаза смотреть…
– Заткнись Болли.
Я сказал негромко, но разошедшийся в ораторском порыве волосатик словно с разбегу налетел на стену.
Не, ну в самом деле! Достал гад. Он чё, тупой? Он так не хочет жить? Мечтает со славой погибнуть на копьях монастырской охраны или истыканный стрелами, даже не добежав до ворот?
– Послушайте меня, парни, – начал я спокойно. На фонтанирование эмоциями сил уже не оставалось, – я никогда, никого из вас не призывал и не призову отвернуться от наших богов, – Говорить ребятам о том, что мне самому пофиг вообще на всех богов, я конечно не стал. – Не знаю, что тут себе нафантазировал Болли. Но если мы сейчас, для вида, согласимся что мы обыкновенные торговцы, то, по крайней мере, сохраним свои жизни и свой корабль. Хотя бы, пока не отдохнем и не подлатаем «Ворона». Дальше видно будет, – получилось у меня как-то устало. Добавил, – но если сейчас пойдем на штурм… – ночное зрение орка позволяло мне разглядеть, как сразу же осунулись лица товарищей, как зародившаяся надежда уступала место безнадежности. – Если мы послушаем нашего … – хотел сказать «горлопана», сдержался, – Болли, то бесславно погибнем. И никто не передаст нашим родичам всего того, что с таким трудом, проливая кровь мы для них добыли за это лето. Да и не расскажет никто о нашем подвиге… Хотя и не подвиг это будет, а глупость…
На удивление, Болли меня не перебил. Видимо ошеломление от того, что какой-то дренг бросил «заткнись» такому уважаемому хольду было настолько сильным, что он потерял дар речи. А может и то, что парни меня слушали.
– А я так и не добыл отцу обещанных рабов… – печально, себе под нос протянул Бьярни.
– Обидно будет, если мой так и не узнает, что его сын всё же стал полноценным хольдом, – в тон ему добавил Синдри.
Спасибо пацаны!!!
– Да что вам родня? Как вы взглянете в глаза валькириям?!!
– Болли, подожди, – опять мягко перебил я хольда. – Воинская хитрость не является чем-то постыдным. Сколько раз Локки прибегал к ней? Да и не придется вам что-либо говорить людям, я ж буду вести переговоры. Я всё беру на себя.
Лица парней светлели. А волосатик развернулся рывком ко мне, рука метнулась к рукоятке меча.
– Ты перешел границы, дренг! Сейчас ты ответишь…
– Любой, кто скрестит железо с другим воином моего лида, будет выкинут из корабля! – тяжко упали слова Сигмунд. Ого! Узнаю школу папаши Йоргена! Жаль кулаком ему не почему шарахнуть! Не к палубе же нагибаться? А брательник закончил мысль, – Придем домой, там выясняйте отношения, сколько хотите! А здесь … – традиционная йоргенсовская пауза. Хорошо наблатыкался братишка, – только вздумайте косо посмотреть друг на друга. Всё! Я сказал свое слово. Асгейр!
– Да?
– Говори с людьми. Мы согласны притвориться торговцами, только … скажешь им, что их богом только ты интересуешься, моих парней в это не втягивай!
Я незаметно выдохнул.
– Отец! – обернулся я ко всё там же терпеливо ждущему монаху.
– Я не отец, ибо только Спасителя так пристало называть, я всего лишь смиренный брат нашей обители. Слушаю тебя путник.
Но поговорить нам не дали.
***
На фоне ворот заметался свет факелов, мелькали тени, звякал металл.