Сага Смерти: Мгла
Шрифт:
— Это хорошо, конечно, — сказал я, подумав, — но один хрен мы сейчас отсюда вылезти никак не можем.
Я потрогал шею, замотанную рукавом рубахи. Горло ныло, сглатывать было больно. Оторвав от уже испорченной рубашки длинный узкий лоскут, я двумя пальцами аккуратно взял спицу и стал накручивать ткань на тупой конец.
— Что снаружи?
— Они со всех сторон, — откликнулась рыжая, высунув голову в окно. — Бюреры собрались толпой и чирикают, ведьмы ползают кругами… Алекс, ты с ними раньше сталкивался?
Иногда она называла меня Алексом, иногда наемником.
— Сталкивался, но с другими породами.
— Что это за твари? — спросила она растерянно. — Я не понимаю. Они как…
Я покосился на нее.
— Мутанты.
— Это ясно! Но они… Когда я вижу псевдопса или кабана, я знаю: это зверь. Не потому, что так меня научили, просто по ним это видно. Мутировавший зверь. У них звериные повадки, звериные мозги, звериная… натура. Когда вижу человека, пусть даже это какой-то грязный бродяга-сталкер, алкаш и наркоман, — все равно ясно, что это человек. Но ведьмы? Я гляжу на них и не могу понять, кто они такие. Не звери и нелюди…
Пожав плечами, я сказал:
— Мутанты. Кабаны с псевдопсами больше на животных похожи, а контролеры, кровососы или вот ведьмы — это уже другое. Потому-то они и так опасны, что у них звериная натура, но очень развитые мозги. Хотя у контролеров они, наверное, ближе к человеческим все-таки.
В конце концов получилось нечто вроде короткой рукоятки — узковатой для моей ладони, но в остальном удобной. Я сжал спицу, повертел ею, взмахнул. Рыжая пристально глядела на меня.
— Что? — спросил я.
— Татуировки. Черная и темно-красная.
Скосив глаза, я повернул голову в одну сторону, в другую… На левом плече темнел рисунок — морда тигра в берете и с биркой на шее, на бирке крошечные цифры. На правом — перекрещенные ножи, напоминающие полумесяцы, темно-красного цвета.
— Откуда они?
— Не помню, — признался я. — Вроде… вроде ножи — знак одной сталкерской банды. Наверное, я в ней состоял? А тигр… нет, не могу вспомнить. Похоже на десантную наколку. Цифры — это, значит, номер бригады, 95-я, и годы службы, что-то такое…
— Но почему другой рисунок красный?
Я еще раз оглядел татуировки и щелкнул пальцами.
— А! Первая наколка обычными чернилами сделана, а вторая — кровью крюкозуба.
Надев куртку на голое тело, я пошел к окну в крыше.
— Ты хоть что-нибудь вспомнил о своем прошлом? — спросила Катя.
— Очень смутно. Какие-то куски, ничего конкретного.
Под люком скрипнуло, и мы бросились к нему.
— Встань с другой стороны! — Я присел рядом с горой мебели. — Это ведьма пытается залезть по лестнице.
Подняв оружие, мы замерли по разные стороны крышки. Не спуская взгляда с баррикады, я попятился, нащупал на полу цепь и шагнул обратно, волоча шипастый шар, раньше лежавший на стеллаже. Обрывок цепи был длиною с метр, я намотал его конец на руку.
Скрип повторился — уже громче.
— Может, там не одна ведьма? — предположила Катя.
Я покачал головой.
— Слишком они неуклюжие на суше. А лестница не очень-то широкая, часть ступеней сломана… Нет, вдвоем им не залезть.
— У нее хватит сил открыть люк?
— Не знаю. Вообще-то они очень сильные. Хотя…
Раздался глухой удар, и гора мебели содрогнулась.
— Врежем по ней с двух сторон, — быстро сказал я, приседая и отводя в сторону руку с цепью. Шар лежал за спиной, цепь натянулась. — Попробую попасть ей в морду, а ты руби по шее.
— Обломком не очень-то нарубишься.
— Не важно. Просто тычь, режь… Только не наваливайся на нее, не попади под шар, когда я…
Под баррикадой громыхнуло, мебель протяжно заскрипела — и вновь все смолкло. Мы не шевелились. В дальнем конце подвала за спиной девушки я разглядел покосившийся табурет, где стояла разбитая масляная лампа. Рядом в треснувшей миске лежало огниво — шершавая железная дуга и пружинка с кремнем на конце.
Вновь удар, теперь сильнее. Куча мебели начала приподниматься.
— У нее получается! — прошептала Катя.
Между обломками виднелся край крышки, она мелко подергивалась, обломки постепенно съезжали с люка. Выпустив цепь, я упал на пол, прижался к доскам щекой, заглядывая. Мускулистые руки упирались в крышку, я увидел верхнюю часть головы, глаза — и что было сил ткнул в них спицей.
Мое запястье едва успело выскользнуть обратно, когда раздалось пронзительное «Квауауааа!!!», и крышка со стуком упала. Кажется, в последний миг ведьма попыталась плюнуть в меня, но не успела, люк захлопнулся.
Снизу донесся грохот, мастерская дрогнула, с потолка посыпалась труха.
— Лестница сломалась. — Я поднялся на ноги. — Все, теперь им не…
Скрип смолк, его сменил другой звук — будто множество маленьких твердых ножек ударяли по дереву.
— Что там такое? — Я бросился к окну в крыше, а Катя прыгнула ко второму.
Теперь стало понятно, что происходит. Тварь на лестнице отвлекала нас, в это время бюреры подошли к мастерской — они уже взбирались по стене, вонзая когти в дерево, срываясь и вновь бросаясь на бревна. Самые резвые преодолели половину расстояния, позади стояли две ведьмы и наблюдали за происходящим.
— Стой на месте!
Я побежал в дальний конец чердака.
— Что ты хочешь делать? — крикнула вслед рыжая.
Упав на колени перед табуретом, я сбросил с него огниво и лампу, подобрал валявшиеся на полу остатки рубахи, разодрал на две половины. Схватив табурет, ударил о пол. Он сломался, две ножки остались у меня в руках.
— Что ты делаешь? Алекс, они уже близко!
— Болотные бюреры боятся огня!
Несколько секунд ушло на то, чтобы соорудить два факела. Масло в разбитой лампе загустело, я зачерпнул его ладонью, намазал на ткань, сжав факелы одной рукой, второй подхватил огниво и бросился обратно, на ходу чиркая кремнем. Раз, второй, третий… наконец брызнула струйка искр, упала на ткань, и та загорелась. Огонь сразу перешел на второй факел.