Сага
Шрифт:
Матильда с еще большим ожесточением ушла в работу. Чтобы забыть Виктора или, наоборот, вызывать его восхищение, она и сама толком не знала. Он становился все требовательнее и часто настаивал на том, чтобы она вносила побольше пикантностей в свои сочинения.
– Пикантности… Что ты имеешь в виду?
– Фантазии, жаркие сцены, черт побери! Заставь в конце концов говорить свою плоть!
В свои сорок лет Матильда соглашалась на все. Она пожертвовала своей юностью, своей мечтой родить детей. И все во имя чего? Во имя любви?
– Мне очень жаль, милочка, но я не смог продать даже тысячи экземпляров «Забытой любовницы».
– Но,
– Я знаю, что ты старалась, но задница больше не привлекает читателя.
– Это из-за моего псевдонима. Кого привлечет последний роман Клариссы Гранвиль? Следующий роман я подпишу иначе. Например, Пэтти Пендельтон. Она уже давно ничего не публиковала.
Пэтти Пендельтон. «Очертя голову», «Замок без любви», «Та, которая ждет». Тридцать пять тысяч экземпляров каждой книги. Пэтти Пендельтон и неожиданные повороты сюжета, ее безумная романтичность, коттедж в Сассексе…
– Все это было уже пятнадцать лет назад, Матильда. Сегодня ты этим не возместишь даже стоимости бумаги.
– А Сара Худ? Ведь фаны ждут продолжения приключений Джейнис!
«Джейнис и Дама червей», «Джейнис идет на войну», «У Джейнис есть сестра», «Наследие Джейнис» и так далее.
– И что ты родишь на этот раз? «Джейнис в Интернете»? «Джейнис теряет вставную челюсть»? Читателям наплевать на эту дуру.
– Я могу возобновить серию «Экстаз». «Запретные мечты», «Экзотическая дрожь», «Дикая девушка Андреа», «Оазис наслаждений» и так далее.
Сидевший за письменным столом Виктор зашелся от смеха и схватил с закрывавшей всю стену полки первую попавшуюся книгу.
– Ты хочешь писать о сексе? Тебе прочитать любой отрывок из «Скандалистки»? «Эдвина почувствовала, что ее воля ослабевает под настойчивой рукой Дэвида. Она поняла, что рано или поздно отдастся ему, и этот час наконец наступил. Она опустилась на колени перед своим возлюбленным и коснулась губами его древка». Его древка! Нужно быть по меньшей мере шестидесятилетним, чтобы понять, о чем идет речь, черт возьми! Всем плевать на твой устаревший изысканный язык. Хуже всего то, что ты в этом даже не виновата. Как ты можешь надеяться, что читатель поверит твоим идиотским «Экстазам», если сама знакома только с двумя позами, да и то вторая предназначается исключительно для праздничных вечеров…
– Мне неприятно говорить это, Матильда, но тебе придется забрать свою последнюю рукопись.
– Что ты сказал?
– Я не стану ее издавать.
– …?
– Если мне не удастся увеличить торговый оборот, придется продать часть нашей конторы. А я слишком долго сражался за нее, чтобы делиться с незнакомыми людьми.
Бледная как смерть, задыхающаяся, Матильда склонилась над столом, пытаясь дотянуться до руки Виктора.
– Издательство «Феникс» – ведь это мы вдвоем… Вот уже двадцать лет… Мы вместе создали это издательство… Конечно, делами управляешь ты, но ведь это я написала первые книги и отдала их тебе без контракта, без задатка… Да у меня и сегодня нет контракта! Мы всегда работали, доверяя друг другу… Всегда были одной командой, разве не так?
Матильда с надеждой ловила улыбку на лице Виктора. Но он старательно отводил взгляд. Возможно, чувствовал неловкость. Или испытывал к ней отвращение.
– Забери свою рукопись. Завтра получишь все, что я тебе должен за «Забытую любовницу».
Она поднесла ледяную руку ко лбу. Господи, да ведь это жест Джейнис, полный изящества и патетики!
– Я должен дать шанс и другим авторам, как когда-то дал его тебе. У молодых более современный стиль, он лучше отвечает запросам публики. Ты слишком много работала последние годы, моя милочка. Возьми отпуск. Попытайся заняться чем-то другим.
Матильда ухватилась за спинку кресла, чтобы не потерять равновесия. Еще никогда она не была так похожа на своих героинь – прекрасных и беззащитных.
– Я больше ничего не умею…
– Тебе будет сложно пристраивать свои рукописи, Матильда. Я не знаю ни одного издателя, который бы согласился их взять.
Лучше бы он ударил ее, разбил в кровь лицо…
– Как же я буду жить?
– Поработай на женские журналы, попиши юморески для телевидения – для этого не надо быть семи пядей во лбу. Или выйди замуж. В твоем возрасте это еще возможно. Почему все находят любовь, кроме тебя?
3. Жером
Убийца склоняется над облаченным в оранжевые одежды бонзой, преклонившим колени перед гигантской статуей Будды. Звучит апокалиптическая музыка. Стены храма содрогаются от взрыва, земля проваливается у них под ногами.
– Слушай, парень, как быстро можно научиться левитации?
Столб голубоватого дыма вихрем кружит вокруг статуи Будды, который медленно открывает глаза. Перед зрителями возникает лицо Джин-зо.
Борец со смертью не верит своим глазам. Он хватает бонзу и бросается прочь, пока последняя стена не рухнула им на головы. Они выбегают из храма и оказываются в центре Лос-Анджелеса.
Превратившись в человека, Джин-зо врывается внутрь небоскреба. Сумасшедшая гонка по лестницам, схватки врукопашную. Крепко держа Джин-зо, Борец бросается в пустоту… и хватается за подъемный кран. Рабочие приводят в действие подрывное устройство, и небоскреб взлетает в воздух. Джин-зо исчезает под грудой дымящихся развалин. Борец, словно кот, подтягивается и смотрит с высоты подъемного крана, как на Лос-Анджелес опускается ночь.
Заключительные аккорды.
Титры.
Возбужденные подростки бросились из зала наружу. Остальная часть публики дождалась в полумраке окончания титров и неторопливо устремилась к автоматически открывающимся дверям. Когда вспыхнул свет, в зале не осталось никого, кроме Жерома, затерявшегося среди пустых кресел. Белый, как полотно, он встал и огляделся в поисках укромного уголка. Его тошнило. Заметив, что он шатается, билетерша проводила его до туалета и вытянула несколько бумажных салфеток из полотен-цедержателя на стене.
– Это фильм так на вас подействовал?
– Похоже, он идет у вас с потрясающим успехом?
– Еще бы… Сталлоне и Шварценеггер в одном фильме! В полдень зал был набит до отказа, на следующий сеанс многим не хватило билетов. На этой неделе мы больше не принимаем заказов по телефону.
Жером сунул голову под кран с холодной водой, словно желая протрезветь. Однако последний раз он притрагивался к спиртному более трех недель назад. Он извлек из одного кармана старенького плаща номер «Ле фильм франсэ». Из другого торчала синяя закругленная деревянная пластина. Билетерша ни за что на свете не догадалась бы, что это бумеранг.