Сагарис. Путь к трону

Гладкий Виталий

– Хочешь сказать?..

– Да! После обеда, когда я освобожусь, будешь приходить сюда и учить меня мечевому бою. Только выстрогай себе деревянный меч (так, чтобы никто не видел!) и не вздумай болтать лишнего. Иначе я отрежу тебе язык!

– Понял, госпожа. – Лицо Бренна осветила торжествующая улыбка. – Можешь не сомневаться, я буду нем, как рыба.

– И смотри не попадись на глаза Клите!

– Я бы эту паршивую суку задавил где-нибудь в темном углу! – пробормотал Галл.

– Но-но! Не вздумай. Иначе лишишься головы прежде времени.

– Слушаю и повинуюсь…

Бренн ушел, а Сагарис некоторое время пыталась унять сильное волнение. Она вдруг поняла, что Галл ей отнюдь не безразличен.

Глава 3. Восстание рабов

В латифундию неожиданно прибыли сам хозяин Гай Рабирий Постум и негоциант Валерий Плавтий Сильван Страбон. С некоторых пор они сильно сдружились и часто вели совместные торговые дела. День выдался жарким, и они расположились в искусственной пещере, созданной каким-то безвестным гением архитектуры.

Пещера была сложена из огромных мраморных глыб, местами шлифованных и полированных, что создавало неповторимый эффект. Пещеру увивал плющ, а по задней стене струилась вода, местами превращаясь в крохотные водопады. Источник воды находился в большом пруду, выкопанном трудами многих рабов. Он наполнялся в осенне-зимний период, когда шли проливные дожди. Воду из пруда расходовали экономно и в пещеру пускали лишь тогда, когда хозяин изъявлял желание отдохнуть от жары, обычно в компании друзей или клиентов. Влажная прохлада, неумолчное журчание водяных струй и прекрасный вид на долину, особенно во время цветения деревьев или когда созревали плоды, навевали приятные мысли и способствовали пищеварению. Что было отнюдь немаловажно, так как Гай Рабирий был далеко не молод и обильные застолья уже не так радовали его, как прежде.

– Как твой новый вилик? – осторожно поинтересовался Валерий, когда они покончили с закусками – свежими устрицами – и принялись за мульс.

– Выше всяких похвал! – воскликнул Гай Рабирий. – Амазонка блестяще справляется со своими обязанностями. У меня нет к ней никаких претензий.

«Не ожидал»… – мысленно удивился Валерий.

Он хорошо знал строптивый характер Сагарис и предполагал, что она может принести немало неприятностей своему новому хозяину. Это была, конечно, уже не его проблема, но Валерий хотел, чтобы Гай Рабирий не сетовал на то, что он всучил ему не покорную во всех отношениях рабыню, а дикую степную кошку, готовую пустить кровь, не задумываясь.

Негоциант не раз наблюдал хищный блеск в глазах девушки и старался быть с ней весьма любезным. То, как она расправилась с лучшими воинами из фракийской спиры, говорило о многом. А еще у него постоянно стоял перед глазами ее поединок с нубийцем.

Но, кроме опасения, Валерий вдруг начал испытывать к девушке другое чувство. В ней было что-то привлекательное, какая-то неотразимая женская сила, которая буквально рвалась наружу. Сагарис была совсем не похожа на его наложниц-рабынь, а свою любимую жену Валерий уже и не помнил – она умерла при родах.

С какого-то времени его начало тянуть на виллу Гая Рабирия со страшной силой, хотя он не признавался в этом даже самому себе. Валерий старался использовать любой удобный момент, чтобы погостить у своего нового компаньона. Гаю Рабирию нравилось общение с острым на язык Валерием, и он с удовольствием скрашивал свое пребывание в родных пенатах в его компании.

Иногда выразительные взгляды, которые Валерий бросал на Сагарис, вызывали ее ответную реакцию, хотя обычно она была холодна и бесстрастна. В такие моменты глаза амазонки теплели, и в них появлялось нечто такое, от чего у Валерия замирало сердце.

Знал бы он, что девушка испытывает к нему всего лишь благодарность. Ведь, попади она к другому римлянину, ее судьба могла быть и вовсе незавидной. А так она стала виликом, почти свободным человеком, к тому же Гай Рабирий после испытательного срока начал доверять ей гораздо больше, нежели Нисею.

– Боюсь, что я продешевил, – через силу рассмеявшись, сказал Валерий.

– Несомненно, – подтвердил Гай Рабирий. – Ей просто цены нет. Рабы слушаются ее, как родную мать. Благодаря Сагарис латифундия получает большие прибыли. Это меня радует.

– Отлично… – Валерий немного помедлил и решил сменить тему разговора, в этот момент он горько посетовал на свою глупость и недальновидность – зачем он продал амазонку Гаю Рабирию. – Мне хотелось бы узнать обстоятельства смерти Нерона. Ты вращаешься в высшем свете и тебе должны быть известны все подробности. Надеюсь, это не государственный секрет?

– Ни в коей мере! – воскликнул Гай Рабирий. – Этот сумасброд погубил тьму выдающихся личностей. И сам подох, как пес. Поэтому граждане Рима должны накрепко усвоить, что даже император, погрязший в грехах и гордыне, будет обязательно наказан.

– Мне известно лишь то, что Гай Софоний Тигеллин и преторианцы 75 присягнули Гальбе…

Гай Рабирий презрительно поморщился.

– Нерон сделал Тигеллина префектом претория вопреки мнению большинства, – сказал Гай Рабирий. – Как можно было доверить столь высокий пост грязному греку?! Во время правления Калигулы он был изгнан из Рима за развратную связь с сестрами императора, Агриппой и Юлией. Вернувшись в Рим, он стал играть на пороках Нерона и своими интригами погубил массу людей. Смерть Петрония тоже на его совести. Да и в поджоге Рима подозревают Тигеллина. Ему простили дружбу с Нероном лишь потому, что за этого сукиного сына вступилась дочь Гальбы. Он осыпал ее богатыми дарами, а какая женщина устоит перед блеском золота?

75

Преторианцы – личные телохранители императоров Римской империи. Особый статус преторианской гвардии подчеркивался и ее внешним видом. Помимо императора и его семьи, только гвардия имела право использовать «императорский пурпур» в качестве отличительного цвета одежды и аксессуаров экипировки.

– Я хорошо знаю Тигеллина, – мрачно молвил Валерий. – Несколько лет назад благодаря ему я оказался на мели. Казна не полностью расплатилась со мной за зерно, которое я доставил из Таврики. По моим сведениям, остальные деньги оказались в сундуках Тигеллина. Он не только развратник и подлый убийца, но еще и гнусный вор, мздоимец!

– Когда второй префект Гай Нимфидий Сабин встал на сторону Гальбы, Нерон вернулся в Рим, в свой дворец на Палатине. Охрана разбежалась, и он провел во дворце вечер в одиночестве. Затем лег спать, а проснувшись около полуночи, отправил приглашение во дворец всем, кто обычно участвовал с ним в оргиях. Но никто не откликнулся. Один из дворцовых прислужников рассказывал, что во дворце остались только рабы. Бежать им было просто некуда, да и опасно. Тогда Нерон, этот неисправимый позер, начал искать легионера или гладиатора, чтобы опытный убийца заколол его мечом как можно безболезненней. Увы, даже для этого богоугодного дела никого не нашлось. Тогда Нерон вскричал: «У меня нет ни друзей, ни врагов!» – и бросился к Тибру. Он решил утопиться, но у него не хватило силы воли покончить с собой…