Сахар…
Шрифт:
Но Саша уже отсмеялся, наркоманский шеф быстро успокоился, и ему в голову даже пришла гениальная идея.
– А знаешь, с кем она была? – хитро пропел он.
– Нет – уняв смех, выдавил Саша.
– С Костиным братом. Эта проститутка спит с Павликом! Не успела похоронить одного, как ноги перед другим раздвинула. – Теперь его голос был уже совершенно спокойным и даже мелодичным. – И я знаю, как ей отомщу! – Он схватился за мобильник, который недавно ему вернул его помощник, забрав у полицейских. – Будет знать, тварь, как переходить мне дорогу!
Глава 13
Свет
Светлая комната, целая мебель нисколько не попорченная чьими-то шаловливыми ручками, куча разных девичьих побрякушек, загромоздивших изрядную часть пространства, но при этом создающих особую прелесть. Этот день, так прекрасно начавшийся, обязательно должен также и закончиться. Сегодня она всё расскажет, каждую деталь. Скрывать больше не имеет смысла. Это её окончательное решение.
Вот только она нутром чуяла, что что-то должно сегодня произойти – что-то, не связанное с её исповедью. Оно другого порядка, то, что сильно изменит её жизнь. Это что-то нехорошее.
Сначала Агата сходила в душ, располагавшийся прямо в секции из четырёх девичьих комнат, потом, никуда не торопясь, накрасилась, оделась и пошла в столовую, где, как она предполагала, её поджидал Павел.
Она шла по пустым коридорам, с висевшими на стенах рисунками воспитанников, но смотрела куда-то внутрь себя, туда, где Павел простил её за ложь, обнял, и жили они долго и счастливо. Ей представилось даже, как она идёт под венец в белом… нет, кремовом и совсем не пышном, но жутко элегантном платье, где у алтаря её ждёт Павел, счастливый и немного нервничающий.
Окончательно собравшись духом, Агата вошла в столовую.
Ещё не прозвенел звонок, поэтому за столами почти никого не было. Но ей никто и не был нужен, кроме него, её любимого прекрасного благодетеля.
Заметив Агату в дверях, Павел повёл себя крайне странно: вместо того, чтобы улыбнуться и пойти навстречу, он почему-то опустил хмурый взгляд в телефон и даже не сделал движения в её сторону.
Теперь девушку уже вовсе не несло на крыльях счастья от готовности сознаться во всех своих грехах, каждый мускул сжался до размера ивового листика, а к горлу подкатил ком. Ноги, как будто в кандалах, сделали несколько шагов к столу Павла.
– Кто ты такая? – не поднимая глаз, отчеканил каждое слово согнувшийся над телефоном Павел.
– Девушка, которая тебя любит, – не показывая волнения, уверенно произнесла Агата.
– Ещё раз: кто ты такая? – теперь уже более грозно, разделяя каждое слово так, будто это гранитные плиты, спросил Павел.
Очевидно, что он что-то знает – вероятно, ему кто-то донёс. Он знает о том, что она и так собиралась ему рассказать. Самое ужасное – то, что таково было её желание, именно её! Когда они сидели на скамье, Павел раскрыл перед ней душу, а она мечтала, чтобы её также кто-нибудь сдал. Желание сбылось, какая ирония!
– Агата Сахар. Студентка четвёртого курса медицинского факультета, – медленно, но, не делая больших остановок, кроме как на вдох и выдох, начала выкладывать блондинка с глазами цвета какао.
Она говорила, а Павел временами горько ухмылялся, будто что-то понимая для себя заново:
– Живу в общежитии на Фрунзе, где мы вчера были. Накануне перед смертью Кости, я с ним переспала. Но я его не убивала, хотя было за что. – Она слегка улыбнулась, но получилось это не слишком к месту, поэтому она продолжила: – Когда я уходила утром, он был ещё жив. Потом, когда позвонила, услышала твой голос и сразу влюбилась. Но узнав о смерти Кости, я решила осторожничать, пока не узнаю правду.
– Так ты подозревала меня?! – с изумлением, исполненным боли и гнева, спросил мужчина, нервно теребя в руках айфон.
– Да, но уже не подозреваю. Я знаю, что это не ты!
– Ты узнала всю мою подноготную. Я рассказал тебе об Ольге и том, как был ранен их связью с Костей, а ты издевалась надо мной, да ещё и врала, что девственница! Какой кошмар. – Лицо Павла исказила гримаса отвращения, но боль сочилась даже сквозь неё.
Секунду он смотрел на Агату, а потом тихо, но с нажимом произнёс:
– Пошла вон.
– Но Паша… – Агата шагнула в сторону мужчины, которого она так сильно ранила, что из доброго нежного благотворителя он превратился в злобного и разочарованного карлика.
Он сидел на этом стуле сгорбленный над телефоном, за весь разговор так и ни разу не поднявший на неё своих небесно синих глаз, так что выглядел, словно лепрекон, чахнущий над мешком золотых монет. Но прервав девушку, он, наконец посмотрел на неё в упор соколиным взором и, набрав полную грудь воздуха, крикнул:
– Пошла вон!!!
Агата вздрогнула, из её глаз исками брызнули слезы, и она помчалась прочь от этого места. Места, где рухнули все мечты о замечательном откровении, всепрощающем объятии мужчины её грёз и о красивом кремовом платье.
Он не простил. Он ранен, а она сделала ему больнее, чем казалось, должно было быть. Какая же она дура! Как она могла даже предположить его вину в смерти Кости?! Она должна была сразу во всем признаться, либо вообще не врать. Или вообще не приходить на похороны, не звонить, не спать с Костей, не заниматься сексом направо и налево, не гулять по барам и вообще не родиться…
«Как больно…» Агата ехала в полупустой воскресной маршрутке, по щекам текли слёзы, которые она не могла сдерживать. Единственное, что ей удавалось контролировать, так это то, чтобы не разреветься в голос прямо на глазах у своих спутников – пожилой угрюмой старушки и инфантильного неформала.
Ехать в общежитие ей совершенно не хотелось. К Кате, только к ней, любимой подруге, которая любит её далеко не за целомудрие. Катина любовь простая, непритязательная. Только она может понять в эту минуту.